Ce n'est pas de la haine - c'est que je t'aime (СИ)

- К лицу, если она прекрасна, как ты… Прошу, прими этот подарок. Только как мои искренние извинения и раскаяние.

- Но не думай, что я прощу тебя! – черные глаза гневно блеснули.

- Я и сам никогда не прощу себе, - покорно ответил священник, робко одевая, один за другим, все пять браслетов на протянутую тонкую ручку.

После, все еще взволнованный этой сценой, он вновь опустился на колени и начал покрывать поцелуями смуглые ладошки. Эсмеральда не отнимала рук, завороженная тусклым блеском великолепных украшений; не без удовольствия она подумала, как прекрасно будут они смотреться в лучах полуденного солнца, звеня на ее тонких запястьях во время танца.

- Ваша служанка приготовила на ужин тушеного кролика с овощами, - наконец, проговорила девушка.

- Ты уже ела? – архидьякон взглянул на нее с неприкрытым обожанием.

- Нет, - был короткий ответ.

Не произнеся более ни слова, мужчина подхватил изящно сложенную прелестницу на руки и спустился с ней в кухню. Усадив свою драгоценную ношу, он зажег свечи в закрепленных вдоль стен канделябрах и быстро накрыл на стол, только сейчас почувствовав, что ужасно голоден. Трапеза прошла в молчании: мужчина был погружен в свои невеселые мысли, понимая, что неизбежный рассвет неумолимо приближается, а его пленница не выражала желания завязывать диалог. Впрочем, Клод постарался изгнать из сердца мрачную тревогу, ведь у него впереди была целая ночь, которую он намеревался провести в объятиях самой желанной в мире женщины.

- Вина? – предложил он.

Гостья молча кивнула.

Поднявшись, архидьякон подошел к небольшой нише в самом дальнем углу кухни, извлек глиняный кувшин с вином. Наполнив два серебряных кубка, он незаметно добавил в каждый припасенную заранее смесь, спрятанную в пузырьках, имитирующих ладанки. Роясь сегодня в библиотеке, Фролло, к своей несказанной радости, обнаружил не только рецепт увеличения мужской силы; за ним следовала инструкция приготовления эликсира, пробуждающего женскую чувственность. По счастью, почти все необходимые компоненты нашлись в его алхимической лаборатории, что внушало некоторую надежду на успех.

Отпив из своего кубка и почти уже ощутив чудодейственную силу древнеримского средства, мужчина с нетерпением ждал, когда маленькая чаровница допьет свою порцию. Он не знал, каким именно образом проявится воздействие смеси, но верил, что она сработает непременно. Поэтому, едва Эсмеральда опустошила кубок, священник нетерпеливо поднялся и подал ей руку. Помедлив, та обреченно вложила свою горячую ладошку и покорно последовала в гостиную. Усадив девушку на софу, Клод принялся возиться с камином: очевидно, требовалось подождать, пока эликсир всосется в кровь и начнет действовать. А до этого не стоит пугать ее своей несдержанностью: достаточно с него на сегодня глупостей.

- Ты станцуешь для меня?.. – с надеждой спросил архидьякон, когда огонь в камине ярко разгорелся, и таинственные тени заплясали на стенах.

- У меня нет ни бубна, ни кастаньет – я не могу танцевать без музыки, - отвечала цыганка.

- Тогда, может, ты что-нибудь споешь? О, Эсмеральда, своим чистым, звонким голосом ты пристыдишь и выводящего тонкие трели соловья!

- Я уже и не помню, когда в последний раз пела – сейчас скорее даже ворона пристыдит меня, - вновь возразила девушка.

- В таком случае, расскажи мне о своем детстве, - присев рядом с моментально насторожившейся красавицей, попросил Фролло, захватывая в нежный плен горячих рук маленькую ладошку и осторожно поглаживая ее. – Кто твои родители?

========== XI ==========

- Я никогда не знала их, - помолчав, тихо начала она свой рассказ. – Все мои детские воспоминания связаны со Двором Чудес. Девочкой, меня взяли на воспитание цыганки, нашедшие там приют: почти весь их табор перебили в какой-то стычке с солдатами, и они осели в Париже. Женщины мало говорили о своей прежней жизни, а меня тогда это не интересовало, поэтому я могу судить о тех печальных событиях лишь по обрывкам фраз… Их было трое, но одну, Гили, я долгое время считала матерью. Позже я узнала, что в той бойне она потеряла ребенка, девочку, совсем кроху. И вся та любовь, что предназначалась ей, была подарена мне. Цыганки жили тем, что выступали на улицах: развлекали народ песнями и плясками, гадали, продавали любовные зелья…

Плясунья негромко охнула, когда священник рывком притянул ее к себе, прижимая к груди смуглые плечики и спинку.

- Продолжай, - шепнул он, мягко отводя в сторону копну черных волос и чуть задев губами изгиб лебединой шеи. – Я только хочу доставить тебе удовольствие, не бойся. Доверься мне…