Чада, домочадцы и исчадия

— Это вы всегда пожалуйста, — пробормотала Премудрая себе под нос. — Будьте только добры в следующий раз по записи. А то не дом, а проходной двор какой-то, то чудища лезут, то богатыри…

Повернулась к ним спиной, да и ушла в дом, не проследив даже, что покинули гости ведьмовское подворье.

Иван-воевода перевел взгляд на оставшегося караулить крыльцо пса. Не удержался, поскреб затылок, а потом и скомандовал домой воротиться.

Глава 4

В избу я вошла ни живая, ни мертвая.

В состоянии зомби, словом.

Дома я, было дело, почитывала романтические-фэнтезийные истории. И, помнится, всё губы кривила и изумлялась, когда очередная попаданка начинала хамить местным власть имущим и открывать пинком двери к королям, красочно представляя, что сделали бы с этой дурой на самом деле.

Сегодня в роли той самой беспросветной дуры выступила я (поздравляю, Лена, обязательно внеси достижение в резюме).

Просто вдруг оказалось, что из двадцать первого века, гуманного, кто бы что ни говорил, декларирующего права, свободы и высшую ценность человеческой жизни, очень сложно сходу вписаться в реалии условного сказочного средневековья, мгновенно пересмотреть привычки и поведенческие модели, и…

И зачем, зачем я, дура, потребовала от них извинений!!!

Страх и осознание возможных последствий накрыли меня только сейчас. Вместе с всплывшей в голове фразой “а не то мы тебя посечем”.

Что бы я делала, если бы пришедшие не пожелали извиняться?

А что было бы, если бы эти эти мужики, на каждом из которых по пол-центнера железа навскидку, сочли себя оскорбленными?

Меня спасло только то, что я сама, с их точки зрения, считалась какой-никакой, а местной власть имущей, и богатыри предпочли не связываться…

—  Спужали, басурмане? —  Гостемил Искрыч возник рядом, жалостливо заглянул в глаза. —  У-у-у, чтоб их, дуроломов, кони не носили, чтоб им…

—  Зря я так с ними, да?.. —  спросила я домового, который, непрестанно браня богатырей, бережно, под локоток вел меня к столу.

—  Да! —  Рыкнул Гостемил Искрыч, и посуда на столе испуганно подпрыгнула.  — Уж старая хозяйка их бы на порог не пустила, взашей бы погнала!

Я растерянно оглянулась на домового: волосы дыбом, борода воинственно торчит, глаза горят, как у кота ночью… Мирного, степенного мужичка-хозяина в этом существе было не узнать.

Кажется, мы немного разное “зря” имели в виду!

—  Ишь посекут они! Много таких посекунов бегало! А ты ешь, ешь матушка! Вот, сладенького отведай —  полесун давеча диким медом тебе поклонился, уж до того хорош, враз от сердца отляжет!

На столе сами собой возникали угощения.

—  Думаешь, не стоило так? —  закинула я пробный крючок в попытке прояснить, что же он имел в виду.

И домовой безропотно “клюнул”:

—  Не стоило! —  сурово рубанул он. И замялся. —  Ты прости, матушка, не мне ведьму поучать…

—  ...но ты —  местный, а я нет, —  ободряюще подсказала я. —  Кто ж мне еще подскажет, какой у вас тут порядок заведен?

Он кивнул, и продолжил все же:

— Надобно было сразу их к земле гнуть! Они ведь оттого и страх потеряли, что ты, матушка-ведьма, волю им дала, слабину показала! А вот как напомнила им, кто ты таковская и кто они есть перед Премудрой —  так и в разум воротились!

Я сосредоточенно жевала, не чувствуя вкуса того, что ем.

—  То есть, ты, Гостемил Искрыч, считаешь, что я наших гостей на выходе к земле согнула? А надо было бы —  на входе?

Голос домового захлебнулся негодованием:

—  Гости! Да какие они гости?! Гости вежества не забывают и порядок блюдут, а эти!..  Но да, всё верно, так и считаю, —  уже спокойнее закончил он.

И тут до меня дошла светлая мысль:

—  А чего они своего побратима вообще здесь искали, а, Гостемил Искрыч?

—  Так ведь эта… чего ж им не искать, ежели ты, матушка, разрешила?

Ого? Даже так?

—  А как давно он пропал?

Лицо домового сделалось тоскливым:

—  Я, матушка, за богатырской заставою не слежу! Там свой хозяин есть. Откуда ж мне знать, когда он пропал?

Интересно, воинская застава —  это ведь не дом, откуда там домовому взяться? Но если там свой хозяин есть —  то кто это тогда? Заставный?

—  К старой хозяйке они тоже являлись, да только пужать не посмели, всё вокруг да около ходили: дескать, известно им всё, и ежели не воротит хозяйка, то худо будет! Хозяйка кочевряжиться не стала, сделал им худо…

Я вздохнула: если начистоту. осуждать старуху из сна за это я не могла. И будь во мне магической силы хоть на мизинчик —  я бы с этими, как приложил их домовой, “посекунами”, тоже нежничать не стала бы!

И я сдалась, уточнив только, уже больше из любопытства:

—  А кто пропал-то у них, знаешь?

—  Илья у них пропал, Ивана-воеводы братец названный.

И пока я размышляла, “братец названный” и “побратим” —  одно ли это и то же, Гостемил Искрыч с воодушевлением предложил:

—  Ну дак что, продолжим, матушка, дальше имущество твое считать?

Мое лицо перекосило счастьем.

—  А что у нас дальше?..

—  Да немного уж осталось, подпол да чердак!