Чагинск

Надо заканчивать работу. Если Хазин действительно договорился с музеем, то книгу можно допилить быстрее, с архивами все быстрее, обширное цитирование исторических документов — хлеб локфика. Берешь циркуляры, указы, распоряжения, представления и прочие рескрипты, суешь в сканер — и половина материала книги готова. Завтра возьму сканер, ноутбук — и в музей к Бородулину, завтра наверняка продолжится дождь: нет ничего лучше, чем сидеть в дождь в подвале краеведческого музея и сканировать донесения об истинных причинах аварийного состоянии деревянных тротуаров.

Хазин, впрочем, не появлялся. Через десять минут я окончательно понял, что он не придет.

Я отправился на стоянку. Машина Хазина стояла возле труб, Хазина в ней не было. Я подумал, что надо раздобыть велосипед или лучше мопед — передвигаться по Чагинску пешком неудобно, особенно в дождь.

По пути заглянул в хозяйственный и купил полиэтиленовый плащ.

Редакция газеты «Чагинский вестник» занимала двухэтажное здание, расположенное недалеко от почты. Редакция помещалась на втором, на первом — типография. Сейчас типография исчезла, вместо нее первый этаж занимала заготовительная фирма «Лисичка», принимавшая все, что можно: чермет, цветмет, аккумуляторы, макулатуру, грибы, живицу, шиповник, ягоды и, разумеется, чагу. «Чагинский вестник» оставался на втором этаже.

Я поднялся в редакцию. Вдоль стен валялись пачки с газетами и бумагой, поломанная мебель и обломки старинных газетных приборов, опознать которые я не сумел. Помещения были прокурены и безлюдны, впрочем, главный редактор Игорь Кондырин нашелся, он сидел в своем кабинете за монитором, и я сразу понял, что это именно он — такие борзые и одновременно вороватые лица присущи исключительно главным редакторам районных листков.

— Здравствуйте, Александр Федорович должен был позвонить…

Кондырин оторвался от монитора, уставился на меня диким взглядом и отчетливо угрожающе сказал:

— Но не позвонил.

Кондырина я не узнавал, похоже, за время пребывания в Чагинске я его не встречал. Или забыл.

Кондырин глядел с вызовом. Явно ожидал, что я начну давить, а он станет отбиваться, потом перейдет в атаку.

— Здесь какая-то ошибка, — сказал я. — Александр Федорович обещал позвонить. Он предлагает обсудить один важный вопрос…

— Я сейчас занят.

— Вы не поняли, наверное. Механошин.

— Да-да, Саша Механошин…

Кондырин держал руки под столом, и я стал опасаться, что у него там обрез. Сидит себе редактор «Чагинского вестника», читает с экрана передовицу, а на коленях лежит нормальный такой обрез курковой двустволки шестнадцатого калибра.

— Мы с Александром Федоровичем обсудили этот вопрос…

— Да-да, садись.

Кондырин сделал приглашающий жест подбородком, руки из-под стола не стал доставать. Я сел. Кондырин смотрел на меня. Сначала в его глазах никакого просвета не виделось, но минуты через две разум вспыхнул.

— Значит, ты решил его немного вздрючить, — сказал Кондырин.

Я промолчал, а Кондырин достал руки. Они у него оказались бордовые и пузыристые, с явным ожогом; я попробовал представить, где можно получить такой ожог, но не получилось. С одной рукой я еще мог понять — однажды я в бане уронил в котел с горячей водой часы и, прежде чем подумал, успел их достать. Но как можно было ожечь обе…

— Пора его немножечко выставить, — сказал Кондырин. — А то наш Шурик краев не видит.

— Но я не по этому вопросу…

— Это как раз по тому вопросу! Как тебя зовут? Витя?

— Да.

— Ты же, кажется, писатель?

Один — ноль в пользу Кондырина, не отказал себе в удовольствии. Профдеформация. Сущность.

— Писатель, — согласился я. — Работаю с документальной прозой.

— Я тоже работаю…

Кондырин поводил по сторонам руками, словно проветривая их.

— Ты напиши про Шурика, — вдруг предложил он.

— Про…

— Про Мерлушкина нашего, — пояснил Кондырин. — Шурика Федоровича. Про него есть чего написать…

Я задумался.

— Я бы сам написал… — Кондырин болезненно замолчал. — Да я и написал…

Он осторожно и нарочито положил руки на стол, выдвинул их подальше из рукавов, чтобы я увидел, что не только ладони красные, но и запястья. Варили его, что ли?

— Тебя они не тронут, — успокоил Кондырин. — Обоссутся.

Я не стал спорить.

— Обоссутся, я их знаю, — с удовольствием повторил Кондырин. — Ты напишешь, а я напечатаю! И в область отправлю, у меня там завязки есть… Сашенька вздрогнет, а то борзый что-то стал.

Кондырин подул на руки.

— Александр Федорович говорил, что здесь…

— Да! — перебил Кондырин. — Про мусоров тоже нужно написать. А то у них тут с Шуриком благорастворение… Может, чаю выпьем?

— Чаю? — не понял я.

— Погода паршивая, холодно, весь день мерзну. Пойдем, у нас там чайный закуток. Не против?