Чагинск

Рыжая вздохнула и снизошла, быстро разбавила кипятком растворимый из банки. Я не очень разбирался, но полагал, что кофе в кафе надо молоть и варить, но ругаться было глупо, к тому же я увидел, что рыжая нарочно окунула в чашку крашеный ноготь. Кристина не заметила, а я не сомневался, что это специально, хотел попросить другой кофе, но понял, что бесполезно, получится только хуже. Кристина потянулась к чашке, а я сделал вид, что дернулся, и сшиб чашку. Чашка разбилась, тетки принялись ругаться и требовать денег за бой, совали мне под нос прейскурант, и все стало совсем плохо, я расплатился за чашку и за остальное. Мне хотелось сказать этим гадинам мерзкое, но я постеснялся.

Мы вышли из «Будки», продолжали молчать, и я, чтобы разговориться, брякнул, что «Бэд Бойз Блю» все-таки гораздо лучше «Депеш Мод». Кристина хихикнула.

А я принялся доказывать и говорил, что надо слушать музыку на приличном корейском двухкассетнике, а не на «Весне», тогда услышишь все…

— И она тебя послала? — спросил Роман. — Из-за этого?

— Ну… начало было положено. Я вел себя как придурок… Потом продолжилось… Кстати, ты говорил, что недалеко.

— Я думал, что недалеко…

Ясно. Хитрый Шмуля.

— Ладно, пойдем уж, — сказал я.

Все равно надо чем-то занять этот день.

— Я к тому, что Кристина… ну, никогда не была моей девушкой, — сказал я. — Соседка скорее. Иногда мы дружили, но чаще нет. Знаешь, в детстве друзья постоянно меняются, сегодня Славик, завтра Владик. Так что… Мне ее, конечно, жаль, но… Я больше десяти лет ее не видел…

И снова я оправдываюсь. Это плохо. Мог бы сказать «идите в задницу», а я все ищу объяснения.

— Мне она показалась… очень доброй.

— Может. То есть да, она была доброй… раньше. А потом я с ней не поддерживал отношений… Я то время почти не помню.

— У меня тоже с памятью… — Роман щелкнул себя по лбу. — От пьянки, наверное…

— Это радон, — сказал я. — Ты потихоньку пропитываешься.

— А ты?

— Я здесь дольше тебя, я весь пропитался.

— Так радон вроде не воздействует…

— Воздействует, — заверил я. — Снижаются когнитивные способности, ослабевает память, есть даже такое понятие — «радоновые идиоты». Люди тупеют.

— Правда? Тупеют?

— Ага. Вот, например, ты вчера, у Черпаковых. Повел себя как законченный идиот. «Дети пропали, а ваша дочь может помочь…» — и моську жалостливую скорчил. А надо говорить, что мы от Светлова. Неофициальное расследование по поручению, милиция в курсе, администрация в курсе. И понаглее держись.

— Понаглее?

— Ну да, понаглее… Хотя…

Фонарь у Ромы под глазом замечательный, тут хоть понаглее, хоть посмирнее, разговоры не станут разговаривать.

— Лучше я сам. А ты стой рядом и делай вид, что записываешь, это дисциплинирует. Ясно?

— Ясно. Я вот что думаю. Надо по возможности восстановить тот день, когда дети пропали. Судя по всему, это двадцать второе июня. Или двадцать первое. В этих числах…

— Не очень бы рассчитывал на успех, — сказал я. — Вряд ли кто запоминал нарочно… А тот, кто видел и запомнил, предпочтет промолчать.

— Есть еще способ узнать.

— Какой же?

Роман конспиративно оглянулся.

— Тревожность, компульсивные проявления, нарушение сна. Рома, срочно прими цитрамон и активированный уголь — ты весь на нервах.

— Хазин, — шепотом ответил Роман.

— Хазин скотина, — согласился я.

— Хазин фотографировал каждый шаг.

А и правда, Хазин снимал, как не в себя.

— Кстати, да, снимал. Можем сегодня вечером посмотреть.

— Что?! — Роман остановился.

— Можем посмотреть фотографии, — сказал я. — У Хазина перед поездкой ноутбук накрылся, он все фотки на мой скидывал. Правда, не очень понятно, что ты собираешься искать.

— Не знаю, что искать, — ответил Роман. — Необычное. Странное. Если посмотреть все фотографии… Вдруг чего заметим? Вдруг и сам Хазин что-то заметил?

Логично.

— Можно попробовать, — сказал я. — Если найти Хазина, он…

Вряд ли. Хазин просто так информацией не разбрасывается. И вообще я собрался завтра уезжать.

— Это тупик, Рома.

— Почему тупик?

— Потому что ты не Шерлок Холмс. Потому что…

Хазин, кстати, мог и в самом деле заметить. Фотограф он классный, а у всех таких мастеров глаз работает отдельно от мозга, фиксирует.

— Если что Хазин и видел — не расскажет.

— Ты же с ним в нормальных отношениях вроде?

— Был в нормальных, — ответил я. — Но Хазин всегда только о себе думает.

А вообще… Все это расследование… детский сад.

— Посмотрим…

Мы пошагали дальше, Роман первым, я за ним. Мне не очень хотелось обо всем этом думать, Кустанай, там наверняка можно отдохнуть и отоспаться.

— Шанс невелик, я понимаю, — рассуждал Роман. — Но вдруг? Вдруг нам что-нибудь подскажет…

— Рома, мы не в девичьем детективе, — пытался возражать я. — В жизни никто никакие расследования не ведет.

— Ведут. И чаще, чем тебе представляется.