Чай

Евгения Доброва Чай

Грохольский переулок

На брандмауэр соседнего дома
нацепили рекламу колготок.
Наши со счетом ноль — два
проиграли княжеству Лихтенштейн.
Дожили, мама. Я вышла из дома под вечер —
была суббота —
обедать с русским поэтом Петровым,
влюбленным в еврейскую даму Шейн.

Я вышла из дома
и шла по Грохольскому переулку,
любезно расчищенному таджиками,
которым платят американцы.
Кохиноры сосулек
точило опасно и гулко
огромное лезвие в небе,
оскверненном «Люфтганзой».

И мне улыбалась,
а может, кривилась, домовая арка.
Таджики бросали лопатами снег
под огромные древние ели.
Их держат янки, купившие несколько га
у дирекции старого парка,
основанного Петром в аптекарских целях.

Файв-оклок в ресторане у парка —
это заведено годами, —
в час, когда солнце сажает на кол
флагшток префектуры.
Ростбиф — дрянь,
но традиции требуют дани
серебром, пушниной, пенькой,
а лучше, кхе-кхе, натурой.

Парк оцеплен с утра. Именитые гости
в восторге от новых оранжерей.
Это пальмы графьев Разумовских,
на этой скамейке сиживал Пушкин.
Эту пайн-три — внимание, плиз! —
посадил сюда Питер де Грейт.
Тойлет слева. Вон там, на углу,
продают безделушки.

Каппучино? американо? Спасибо, не надо.
Мясо — дрянь, но нельзя
нарушить традиций.
Показалась в просвете аллеи
делегация нью-Фердинанда,
а за старой петровской сосной
притаился убийца.

2005

Хорошие манеры

— Умоляю, оставьте мальчишке хоть сотню на чай!
Суд присяжных небесный, увидите, это зачтет.
Мельхиоровой вилкой у времени выколот час.
Пианино раскрыто, осклаблено, ждет.

Выметает уборщик с террасы опавшие листья лип.
— Мог бы жить только с вами, я знаю вас столько лет.
Саша-даша-наташа — химеры; но вы… я, кажется, влип…
— Не могу запретить вам мечтать. Подайте, пожалуйста, хлеб.

Злая?! Терплю десять лет вторжение в личную жизнь,
куда вас, простите, вообще-то никто не звал.
Вот и ваше рагу. Подгорело? — решается парой клизм.
Заодно вымывают купаж восхищений, обид и похвал.

На саксонском фарфоре приносят яблочный пай.
Мы есть центр, магнит, добыча внимательных слуг.
— Тридцать мало, оставьте хоть сотню на чай!
— Сразу видно, что вы не работаете, мой друг.

2005

Трое