Чай с Грейс Келли

– Я вернусь за книгой и принесу ее тебе, – добавила Хэдли, обращаясь к ней. – Лишний день или два ничего не изменят, правда?

Миссис Чандлер приподняла занавеску на окне, чтобы последний раз выглянуть на улицу, и, поморщившись, опустила ее. Хэдли надела пальто, одела Лизелот и тепло пожала руку библиотекарше.

– Мне жаль, – повторила та. – У него было важное дело, наверно, возникли осложнения. Он казался таким серьезным, это на него непохоже… Конечно, Лизелот, ты можешь взять «Рипа Кирби». В библиотеке есть второй экземпляр.

С порога библиотекарша смотрела, как девочка машет ей рукой, пока Хэдли катит кресло по аллее.

– Сверните направо! – крикнула им миссис Чандлер. – Так быстрее выйдете на проспект. Я хожу этой дорогой к метро.

Улыбки Хэдли и Лизелот вскоре скрылись за углом. Миссис Чандлер еще постояла на узком крыльце, глядя на свой садик. Она вздрагивала, чувствуя себя немного пришибленной. И разочарованной.

Она убрала с крыльца доску и поспешила к стойке, где уже ждали четыре человека.

– Я не смогла дочитать эту книгу, – сказала первая в очереди. – А ведь в ней не так много страниц.

Эта читательница не любила толстых книг. За ней последовала та, что питала слабость к обложкам с фотографией автора, потому что нелишне знать, как выглядит тот, кто рассказывает историю. Потом две школьницы, читавшие одни и те же романы; они часто устраивались вместе за столом и переворачивали страницы дуэтом. Потом…

– Мистер Бернстайн! – ошеломленно воскликнула она.

Он смирно ждал своей очереди. Его светлые волосы были взъерошены. Он бежал.

– Я боялся, что библиотека закроется! – сказал он. – Никак не мог прийти раньше, я увяз в прискорбной истории с галстуком, проблема до сих пор не решена! Я хотел…

– Девочка вас ждала, – ответила библиотекарша с ноткой укоризны, повергшей его в растерянность. – Так глупо, всего десять минут назад…

– Ждала? Вы этого не сказали, миссис Чандлер. Бедный ребенок, если бы я знал… Извините, я очень хотел прийти до закрытия, но…

Он похлопывал себя по щеке, раздосадованный, взволнованный. Взгляд красивых серых глаз миссис Чандлер смягчился.

– За книгой для нее придут. Малышка получит ее попозже, ничего страшного. Вам понравился роман? – спросила она, показывая на возвращенную «Доррит» на стойке.

– Ужасно понравился.

– Тогда возьмите этот, – посоветовала она, доставая с полки толстый том. – Я отложила его для вас. Он тоже вас ждал, – добавила она, и лукавый огонек блеснул за очками. – Надеюсь, вы его еще не читали… так что можете считать это штрафом.

– «Наш общий друг», – прочел он. – Нет, я не читал.

– Диккенс в своем зените, – заверила она. – Лучший. По крайней мере, на мой взгляд.

Она сама предпочитала творчество Чарльза Диккенса и последнюю фразу добавила, чтобы смягчить безапелляционность, которая была на самом деле лишь чистой страстью.

Молодой человек провел пальцем по потертой коже, полистал страницы… Она узнала в глазах Арлана Бернстайна знакомый свет, тот, которым встречают сказочное обещание землетрясения, таящегося в параллелепипеде из тысячи бумажных страниц, длиной 22 сантиметра, шириной 16, толщиной 6.

– Выпишите мне еще один такой же штраф, миссис Чандлер, – сказал он взволнованно. – Я чувствую, что этот окупится сторицей.

* * *

Патронессе с Лонг-Айленда было за пятьдесят, голубые волосы под цвет «Коктейля в лазури», туалета, в котором Шик вертелась под ее пенсне.

С ангельской улыбкой, благоуханная, как цветок, Шик испепеляла ее взглядом. Да или нет, решится ли она наконец, эта супруга короля нейлоновых тапочек? Время шло.

– Чудесно… Просто чудесно… Не правда ли, Бози?

Бози, добрая душа, затянутая в жакетик от «Шанель» конфетного цвета, – кстати, супруга короля маринованных огурцов, – покивала. С Бози тоже было довольно.

И даже с Мушки. А между тем надо было очень постараться, чтобы поколебать вертикальность мисс Поттер, она же Мушка, правой руки и оруженосца его величества Жана-Рене Дакена, божественного монарха парижской моды на 5-й авеню.

– Эта лазурь изумительно пойдет к вашим воло… глазам, – четко выговорила Мушка своим замогильным голосом с другого конца демонстрационного зала.

За занавесом Шик заметила Джоанну и француженку Мюге, они уже переоделись и постукивали пальцами по запястьям, показывая время на несуществующих часах: на запястьях были только дешевые браслетики. Боже милостивый, что же делать?

Шик исподволь порхнула к концу салона, поближе к выходу и к подругам, «живым манекенам», как и она.

– Рубленые тапочки в маринаде, – процедила она сквозь зубы, не переставая улыбаться. – Вот что я из них сделаю, если они не уберутся.

Наконец-то Нейлоновая Тапочка подняла свой зад из кресла, ее примеру последовал Маринованный Огурец – она же Бози.

– Я вижу только один выход: прийти еще раз. Муж имеет право сказать свое слово, не правда ли? В конце концов, он платит.

Мушка (черное платье, черная коса, красная камелия) сопроводила дуэт к лифту. Шик метнулась к кабинам. Ко всем чертям жен королей капитала!