Чай с Казановой

– Я рассказывал тебе, что некоторое время учился в Корее и весь мой бизнес корнями оттуда. Я был разнорабочим, официантом в стрип-клубе, потом механиком в автосервисе. Там и нахватался всего, что знаю о мотобизнесе. С семьей совсем не общался. Когда вернулся, семьи уже никакой и не было. Мать чуть ли не в психушку определяли. С ней творилось что-то непонятное. В клинике один диагноз – шизофрения. Отец ушел: не смог выдержать вспышек истерик, неконтролируемого гнева, а потом убийственной апатии и равнодушия ко всему до такой степени, что она даже ухаживать за собой отказывалась. За ней некому было смотреть,– Артем выпрямился и, тряхнув головой, презрительно усмехнулся:– Брат даже переехал с семьей в другой город – умыл руки. Я бы мог закрыть ее в лечебницу, потому что не знал, что делать… Я просто не справлялся… Но не смог! Не важно, что у нее дурной характер, что она портила жизнь всем, кто был рядом, – родителей не выбирают… Я привез врача – корейца. Мы стали друзьями еще там, в Корее, он-то и посоветовал пройти диагностику на биполярное расстройство. Все постепенно стало на место, когда мы поняли, с чем бороться. Отца, конечно, это не вернуло… Потом долго подбирали курс лечения… Не все шло гладко…

Я грустно вздохнула, разделяя его боль. Но сейчас и сама не представляла, что делать с этим знанием и чем этот разговор закончится. Да, у него огромная семейная проблема, но она не оправдывает его как жиголо. Может, он иначе и не умеет, или ему этого и не нужно. Только четкого ответа на вопрос, зачем ему я, на ум не приходило. Я ведь не могу быть временным уголком, чтобы отсидеться. Привычка – вторая натура.

– Не представляю, как ты с этим живешь,– покачала головой, понимая, что совсем запуталась в себе и в нем.

Артем повернулся, прислонился спиной к раме и, разглядывая беспечные шары под потолком, уронил затылок на стекло.

– Когда отец собрал чемоданы и уезжал, у матери был момент просветления. Она вернулась такой, какой я знал ее в детстве, – заботливой, любящей. Она посмотрела на меня, погладила по голове, заплакала и сказала, что не понимает, почему вся ее жизнь полетела к черту, куда все ушли и что безумно боится остаться одна… Тогда я пообещал – не ей – себе, что никогда не оставлю ее, как отец и брат.

Артем спокойно оттолкнулся от окна, прошел к креслу, где и сидел, и присел на самый край. Я опустила ноги на пол и, обнимая себя за плечи, придвинулась ближе.

– Со временем мы сильно отдалились. Нас уже мало что связывает, кроме того, что в особые периоды я всегда рядом. Наверное, уже пришел к тому, что ту мать не вернуть и надо постепенно привыкать к мысли, что если не выйдет с новой медсестрой, то выход один – европейская клиника, иначе она может навредить себе. Если бы можно было помочь одной заботой… Но я не могу быть с ней двадцать четыре часа в сутки, да и это не помогает. Кто будет зарабатывать? Моя жизнь больше не может зависеть от ее болезни, у меня давно нет времени ни на отношения, ни на отдых, ни на друзей… Только бизнес и бесконечное ожидание плохих новостей, когда звонит телефон…

Я опустила глаза и все равно задала вопрос, который долго вертелся на языке:

– Ты поэтому стал зарабатывать таким образом?

Артем поднял на меня глаза и сардонически усмехнулся:

– Знаешь, жаль, что именно тогда, когда мне безумно нужны были деньги, эта идея не пришла в голову. Но, как бы это ни выглядело, я никогда не был жиголо…

________________________________

* Биполярное расстройство – психопатологическое заболевание, проявляющееся резкими сдвигами в настроении, чередовании приступов мании и тяжелой депрессии. Рецидивы длятся недели и месяцы.

Часть 36. Клеймо жиголо

– Не понимаю?..– горячие мурашки змейкой заструились по позвоночнику, что я даже выпрямилась.

Артем и сам размял плечи и откинулся глубоко в кресло. Глаза его немного посветлели, лицо уже не было таким напряженным, как в начале разговора, будто поделившись бедой, он немного освободился от боли, что снедала его. И он снова заговорил: