ЧайфStory

А жизнь катила колесом. В середине октября чайфы успели приобщиться к таинству вкушения халявных комсомольских благ, которое называлось «рок-семинар» (пьянка, пьянка, пьянка). Всей толпой выехали на турбазу «Селен», долго пили, трезвым остался только «Чайф», да и тот только от ответственности — они должны были играть концерт, посвященный дню рождения Славы Бутусова. Сам именинник тоже был на сцене, пытался приплясывать и подпевать, что было сложно, слова Слава и свои-то никогда выучить не мог, а уж чужие… Орал, что ни попадя, — хорошо сыграли.

Так добрались до Нового года, отыграв между делом еще штук пять малозначительных акустических концертов вроде Дня первокурсника в Горном институте. Кончился 1986-й, год следующий обещал быть не менее веселым, все этого ждали и в ожиданиях не ошиблись.

Казанско-пермская солянка

10-го января чайфы, группа Белкина и «Нау» были в Казани, но без Бегунова и Решетникова, не то на поезд опоздали, не то весь поезд опоздал. А концерт, первый платный концерт в их жизни, был назначен на 15.00. Выручили Зема с Пантыкиным.

Сашка Пантыкин и Вова Назимов, два несгибаемых урфинджюса, были «профи» очень высокого класса, но не это главное, им программа понравилась. И чем дальше разбирались, тем больше нравилась. «Ух, интересно с шахринским репертуаром, — записал в дневнике Пантыкин, — такое море возможностей!». За полтора часа до концерта уселись в ужасно холодной комнате № 48, «Пантыкин достал свою знаменитую амбарную тетрадь, сказал: «Тональность!» — рассказывает Назимов, — гармонии выписал, мы так и отлупасили весь концерт. Там два аккорда, соло играть, кроме Сашки, некому, ну он и лепил горбатого… Я страшно перся!». «И отыграли — полный класс, так что Пантыкин хоть чуть-чуть, но имеет отношение к группе «Чайф» (Шахрин).

Бегунов с Решетниковым подъехали к вечернему концерту, он вышел средним, но на следующий день сыграли два очень боевых, в последнем к ним на пару вещей присоединился Пантыкин, которому в тот день исполнилось 30, о чем Шахрин объявил в микрофон… По окончании концерта взялись это дело отмечать: ходили по коридорам голые, друг на друга орали, философствовали, умудрились напоить Шахрина, который не пил и пить не умел. Вовка сидел в семейных трусах, в короне из фольги и смеялся. Остальные смеялись над ним. Концерты были платные, ставка — 3 рубля 96 копеек за концерт на брата. Что заработали, пропили, а что не хватило, от себя добавили.

6 февраля — «Чайф» и «Нау» в Перми. Пили. Она веселила поначалу, добрая рокерская пьянка. В поезде Могилевский с Умецким ходили босиком в тамбур курить. Февраль, пол железный, промерзший, снаружи снег заметает; стояли ребята, разговаривали, с ноги на ногу переминались… Забыли в вагоне сапоги Бутусова, а какой концерт без сапог?.. Побежали искать поезд, он на сортировке, нашли вагон, привезли сапоги, публика в зале сорок минут хлопает…

И пришла из Перми газета, где в статье «Не повторять ошибок» было вот что: «Две группы — «Наутилус» и «Чайф» — это два разных по мастерству коллектива. И если к «Наутилусу» можно присмотреться и что-то взять для городского рок-клуба, то «Чайф» — это то, от чего, по-моему, нужно отказываться. И. Конюшевская, методист МДСТ»… («Вечерняя Пермь», 4.03.87). Взял пермский рок-клуб, если такой был, что-то у «Нау» или нет, неизвестно, а «Чайф» обиделся.

Барабанная рокировка

В конце марта Шахрин с Решетниковым ехали в троллейбусе на задней площадке, и Олег сказал приблизительно следующее: «Вова, давно хочу тебе сказать, что я не хочу этим заниматься, это не мое». Шахрин растерялся. Приехали к Шахрину, долго говорили, подъехал Бегунов, уговаривали… Никто такому обороту не удивился, назревало давно, как минимум с того момента, когда в группе появился Нифантьев.

«Пришел Антон, он очень агрессивно играл, бас добавил жизни, — рассказывает Бегунов, — тут и выяснилось, что Олег не тянет. Он сам начал это понимать. А после фестиваля было чувство, что «зря мы Зему взяли». Конечно, не зря, но стало ясно, что Олега нам мало».

Олега было мало, все это знали, отсюда Маликов, отсюда Зема на фестивале, да и братья-рокеры Шахрину с Бегуновым частенько об этом говаривали. Пантыкин, однажды с Олегом поиграв, записал в дневнике: «Менять перкуссиониста! Работает плохо, очень тяжело с ним играть и еще тяжелее слушать».

Олег был не столько барабанщик, сколько ксилофонист, он до сих пор любит этот нежный инструмент, но в рок-группе ксилофон в качестве основного инструмента — это даже для «Чайфа» было бы слишком смело.

Были и немузыкальные причины. Тихий, погруженный в себя Олег в том же рок-клубе производил впечатление чужака и, кажется, сам такой образ поддерживал. Не любил суеты, крика; выпивать выпивал, но без должного ухарства. Его раздражали гастроли: «Начали по гастролям ездить, что мне ужасно не понравилось — неустроенная жизнь, как выяснилось, утомляет. Работа эта — совсем не сахар, а пить столько НЕЛЬЗЯ!» (Решетников).