Чайковский

Наступившая наконец весна во многом развеяла сумрачное настроение детей, а в дела родителей внесла определенность: Илья Петрович получил назначение на место управляющего Алапаевскими и Нижне-Невьянскими заводами на Урале. Когда же на Неве начался ледоход и льдины, сталкиваясь друг с другом, устремились к морю, когда отчаянно зазвенели ручьи на мостовых города, а небо все чаще стало радовать своей голубизной, семья Чайковских опять собралась в дальнюю дорогу. В Петербурге же для подготовки к поступлению в Горный корпус остался старший брат Николай. Покидая северную столицу, они увидели ее неожиданно прекрасной, омытой весенними дождями, сверкающей в лучах солнца. Невольно вспыхнуло восхищение, и легкая грусть расставания сжала сердца уезжающих… Но это состояние длилось недолго. Дорожные заботы, новые, попутно возникающие впечатления скоро увели мысли в другую сторону.

Что же принесло будущему композитору путешествие в обе столицы России? Без сомнения, оно дало ему немало разнообразных впечатлений. В музыкальном отношении время также не прошло даром: встреча с профессиональным педагогом, вероятно, заставила Петю более серьезно воспринимать музыку. Путешествие, конечно же, очень расширило его представления об окружающем мире, многообразном, наполненном удивительными контрастами. Вместе с тем это была встреча и с самой жизнью, оказавшейся так непохожей на патриархально-тепличную воткинскую. Она стала подготовкой, своеобразной «репетицией» перед грядущими трудностями.

Ila переезд из Петербурга к месту нового назначения Ильи Петровича ушел почти месяц. Много пришлось повидать путешественникам в течение долгого пути, длиною более тысячи семисот верст. В мечтах своих Александра Андреевна и Илья Петрович, конечно же, надеялись, что в Алапаевске, где им предстояло обосноваться, их ждет столь же долговременная и отлаженная жизнь, к которой они привыкли в Воткинске. И когда они увидели одноэтажный, с мезонином, дом, в чем-то похожий на воткинский, им показалось, что их надежды оправдаются. Окружающая природа располагала к спокойным и неторопливым размышлениям. Река Нейва, на которой стоял городок, опоясывала окрестные луга и поля с островками зеленого хвойного леса. Да и майское солнце светило ласково и многообещающе.

Расположившись с достаточными удобствами в большом и просторном алапаевском доме, многие члены семейства Чайковских, вероятно, решили, что длительные путешествия позади. К концу мая жизнь совершенно наладилась. «Мы проводим время без скуки, — свидетельствует письмо Лидии. — Утром мы учимся у Зины до полудня, потом мы работаем, по вечерам читаем, а иногда… танцуем или поем под музыку Пети. Он очень мило играет…». Тут же она вполне серьезно отмечает: «…можно подумать — что взрослый человек. Нельзя сравнить его теперешнюю игру с игрою на Воткинском заводе». Действительно, в музыкальные пьески, которые он исполнял для обитателей алапаевского дома, маленький музыкант вкладывал какое-то свое понимание и новое, удивлявшее их чувство. С особой вдумчивостью он играл произведения Моцарта и Шопена. И даже фортепианное переложение популярного тогда романса Алябьева «Соловей» под его чуткими пальцами звучало как-то неожиданно певуче и тепло.

Многие тогда заметили у Пети эти новые «души изменчивой порывы». Сказались перенесенные за восемь месяцев трудности непривычной городской жизни. Сказались и первые детские разочарования от встреч с чужими, не понявшими его людьми. Сказалась и оставившая последствия болезнь. Конечно, деревенская обстановка укрепила физические силы мальчика, но она не успокоила до конца его достаточно травмированную нервную систему. «…Он стал ленив, не учится совсем и часто огорчает меня до слез», — подтверждает Александра Андреевна.

Не очень повезло Пете и с воспитательницей. Ею с тала старшая сестра Зинаида, которая так и не сумела найти общий язык со своим сводным братом. Поэтому мальчик продолжал грустить по доброй, проникновенно-ласковой и так понимавшей его Фанни… Почувствовали это и родители: в алапаевском доме появилась новая гувернантка Настасья Петровна Петрова, которая смогла наконец найти пути к сердцу впечатлительного и особенно нервного в то время мальчика. Воспитанница Петербургского сиротского института, она обладала и хорошей педагогической подготовкой и душевной добротой, сыгравшей решающую роль в налаживании взаимопонимания со своим воспитанником. Кроме того, в достаточной мере владея фортепиано, она понимала интересы юного импровизатора, разделяла его музыкальные склонности. Именно ей он не раз поверял свои сокровенные мысли и мечты. А после одного удачного урока, когда в награду за хорошо подготовленные и разученные упражнения и пьесы Настасья Петровна разрешила ему «всласть» поимпровизировать на фортепиано, он в порыве откровения сказал ей с надеждой:

— Ведь я непременно буду великим музыкантом.