Чайная роза

Изо всех комнат дома гостиная считалась его самой любимой. Она была не самой нарядной, а самой удобной. Здесь стояли просторные канапе с пухлыми шелковыми подушками, уютные кресла, пуфики и огромный камин, в котором можно было зажарить быка. Но больше всего Ник любил эту комнату, потому что она хранила воспоминания о его счастливой жизни с Фионой. Они провели здесь множество вечеров и ленивых воскресных дней, забравшись с ногами на канапе, посадив между собой Сими и обсуждая свои планы и мечты.

— Вот! — сказал Тедди, стирая копоть с ладоней. — Это огонь!

— Огонь? Да это настоящая доменная печь! Как ты умудрился засунуть туда столько дров?

— Тебе нужно согреться. Руки совсем синие. — Тедди снова сел, поправил очки и углубился в лежавший перед ним пухлый документ. Это было завещание Ника. — Я уже говорил, что ты перестраховываешься. Даже без завещания все твое имущество, вклады и ценные бумаги перейдут прямо к твоей законной супруге. Никто не сможет этому помешать.

— Ты не знаешь моего отца. Не сомневаюсь, что едва я отправлюсь в юдоль слез, как эта одиозная личность сделает все, чтобы мой доверительный фонд не достался Фионе. А денег в этом фонде целая куча. Когда я проверял отчет в последний раз, там было больше миллиона.

— Миллиона фунтов? В твоем фонде, который хранится в «Альбион-банке»?

— Да.

— Когда вы с Фионой поженились, там было всего около сотни тысяч. О господи, во что ты вкладывал средства?

Ник махнул рукой:

— Одному богу известно.

— Ты что, не следишь за ним?

— Нет. Я знаю только то, что курс ценных бумаг, которые первоначально приобрел для меня отец, за десять лет сильно вырос. И что три-четыре года назад он купил множество акций нескольких компаний и перевел их в мой фонд. Понятия не имею, зачем он это сделал. Они не дают прибыли. Более того, эти бумаги потеряли значительную часть своей стоимости.

— Больше миллиона — это с учетом потерь?

— Ох, Тедди, ей-богу, не знаю. — Ник вздохнул. — Спроси у Гермионы. Она ведет учет и получает чеки. Я много лет не брал ни пенни из отцовских денег. С тех пор как галерея начала приносить доход, я перестал получать проценты из фонда.

— Совершенно?

Ник кивнул:

— Совершенно. Мой отец годами поддерживал нью-йоркских художников. Финансировал расширение «Мет» и подарил этому музею солидную коллекцию полотен современных американских живописцев. — Он улыбнулся. — Разве это не щедро с его стороны? Я хочу, чтобы после моей смерти доверительный фонд достался Фионе. До последнего пенни. Она сумеет найти ему применение.

— Ты уже обсуждал с ней этот вопрос?

— Пытался. Она отказывается говорить об этом.

— Она здесь? Мы должны известить ее о твоих намерениях и возможной реакции на них твоего отца.

— Нет. Она торчала здесь несколько дней. Приносила мне еду, а себе — только чай. — Ник засмеялся. — Даже в туалет меня провожала! Не ходила на работу неделю с лишним, но когда услышала о твоем визите, тут же нашла причину удрать. Понимаешь, она боится. Я изо всех сил скрывал от нее правду, и какое-то время это мне удавалось. Но теперь все. Посмотри на меня. Я похож на привидение.

— Нет, еще не похож. Но не вздумай превратиться в него, пока я сижу здесь.

Ник улыбнулся:

— Преуменьшение опасности — это не твой стиль, верно?

— Верно, черт возьми. — Тедди снова начал писать. — Ладно, что кроме доверительного фонда? Диктуй медленно, по порядку. Нам нужно соблюдать точность.

Ник начал перечислять свою собственность и давать Тедди указания, как с ней поступить. Часть дома, принадлежащая Нику, переходит Фионе. Так же, как вся мебель, художественная галерея, все картины и его личное имущество. Кроме того, он оставлял щедрое наследство Сими, которого всегда считал сыном — тем более что Сими до сих пор называл его отцом, а не Ником. Солидные суммы причитались Айену Мунро, Нелл Финнеган, а также Шону, Пат и Дженни Финнеган — детям Майкла и Мэри — и дворецкому Фостеру.

— Тедди, запиши все точно и обстоятельно, — сказал Ник. — Чтобы комар носа не подточил. Я не хочу, чтобы этот человек отобрал у Фионы всё — от дома до моих запонок.

— Не волнуйся, Ник. Я хочу, чтобы ты успокоился…

— …с миром? — слабо улыбнулся Сомс. Он не мог бы так говорить при Фионе — та расстроилась бы, — но радовался тому, что с Тедди можно быть откровенным. Они с Фионой называли своего поверенного «Тедди-из-меди». Всегда спокойный и невозмутимый, всегда во всеоружии… Именно Тедди спас их от скандала, когда Ника арестовали в «Салазках»; именно он вел обоих по минным полям правил и постановлений, регулировавших их бизнес. Тедди был советником в полном смысле этого слова. Настоящей скалой. Он никогда не давал воли чувствам, а именно это Нику сейчас и требовалось. Сомс нуждался в человеке, не склонном к сантиментам, с которым можно было бы пошутить. Потому что он решил смотреть в лицо смерти с такой же небрежной насмешкой, с какой смотрел в лицо жизни.