Чапаев. Мятеж

Держит речь Караваев. Взвизгивает нервным, срывающимся голосом, взмахивает кулаками в такт своей буйной речи.

– Болтуны… подлецы, хвастунишки! Мы три месяца готовили с Петровым восстанье, а вы что? Только все болтовней занимаетесь, дела вам нет никакого. А тут – три месяца! По конюшням да за казармами, как воры, прятались… Особый слежку за нами… Помощи нет никакой… А тут шпиёны кругом… Ладно вот Букин да Вуйчич поддержали, в караульном помогли… А то бы ни пикни, сунуться некуда. Теперь-то уж что, теперь растрясли второй и двадцать пятый, оба с нами, и в двадцать шестой послали делегацию. Настал момент, и надо действовать, а не болтать тут словами, – только и дела вам, что языки чесать! Братва в Узун-Агаче, Каекелене, Талгаре, да и везде – с нами, готова… Везде свои поставлены ребята, и никакая сволочь теперь не уйдет. Только не выпустить надо, не дремать, а сразу захватить особотдел и послать, куда они нас всех посылали – красноармейцев, проливавших два года свою кровь… «Кумурушка»[26] сбежал на луну, так надо скорей захватить остальных, чтоб и они не сбежали. Нужно быстро действовать, а то будет поздно…

Взволнованно Караваеву в ответ зарокотала сочувствием красноармейская толпа:

– Чего там… Правильно… Делать надо, не ждать…

Эти выкрики сразу накалили атмосферу, заострили положенье.

– А что смотрите, – кто-то крикнул вдруг из толпы, – средь вас шпион! Что его тут держать, дайте сюда, на луну мы пустим…

Никто не называл фамилии, но поняли разом, о ком тут речь. Толпа вздрогнула, словно рванул ее электрический ток. Момент – и все будет кончено.

Петров скакнул, как зверь. Шегабутдинова в широченную спину прямо с размаху ахнул прикладом. Тот только крякнул, вмиг обернулся:

– Что ты?

Еще бы миг, один только миг молчания и новый один удар – остервенело кинулась бы дрожавшая толпа, прикончила жертву.

Но крикнул Чеусов:

– Ты что, Петров, брось – брось… Шегабутдинов – свой, он работает вместе с нами.

Петров смущенно потупился, тихо отошел, и в тот же миг толпа обмякла, словно пружина, только что утерявшая силу…

– Ты, брат, того – не обижайся, я так…

Шегабутдинов ни слова ему, только от боли поводил спиной да кривил багровыми сухими губами. Петров разорвал неловкое молчание, неистово, зычно заговорил:

– Что Караваев, то и я: все правда… Давно мы начали все готовить. И сколько намучились – только знаем про это сами… Да… Оно тово… А главное – торопиться надо… Скорей надо дело делать!

И опять ворвался-заговорил Караваев:

– Нам поручили с Петровым обрезать провода… А как поехали, на разъезд штабной попали. Они задерживать, а мы им пропуск… Отпустили… Ничего… Мы в Кучугур к старику одному, там и самогонки хапнули… – Караваев лукаво улыбнулся, ухмыльнулись, облизнулись стоявшие кругом.

– Правда, – продолжал он, – перерезали, теперь «им» не с кем говорить по телефону. Надо скорей только, не выпустить чтобы из них ни одного…

И Караваев шмыгнул по всем сторонам хитрым взглядом, ожидая сочувственных слов.

– Караваев правду говорит, – глухо прогудел Букин, – надо торопиться, потому – красноармейцы бунтуют…

– Идти требуют, – вставил за ним и корявый Вуйчич. – Дальше, говорят, терпеть не можем, требуем, чтобы на штаб вели немедленно…

Чеусов важно провел рукой под пышными усами, выцедил самодовольно:

– Что ж, можно. Боевой совет готов.

Шегабутдинов все время молчал. После удара прикладом он понял, что каждое лишнее слово может тут испортить всю его «карьеру» и что верить ему так, как верят Караваеву и Петрову, – никто не поверит. Но момент был исключительный, – все ставилось на карту: крепостники согласны и готовы выступать… Они решили… Что дальше – когда разгромлен будет штаб? Скорее, скорей им поперек!

– Товарищи! – обратился Шегабутдинов… – Вы постановили выступать на штаб, а я вам вот что советую…

– Чего еще там? – заворчали из толпы.

– Я советую, – продолжал он, – лучше сначала договориться, – не сразу идти, а договориться, потому что они там – все же законная власть…

– Мы сами власть, – прозвенел злой выкрик, – какая там еще законная нашлась…

– Это, значит, война, опять война пошла, – настаивал Шегабутдинов. – Потому что вы на штаб, а они из особого и трибунала всю силу выпустят на вас: у них же пулеметы, вы сами знаете…

Угроза подействовала. Чеусов первый заколебался:

– Я тоже думаю… я тоже думаю, товарищи, чтобы… поговорить сперва.

– Конечно, попытать, – поддержал его Василий Щукин.

Поддержало еще несколько голосов. Стали обсуждать, как и когда наладить в штадив делегацию. Но раньше того – звонили по телефону. Петров и Караваев зловеще молчали, не принимали участия в обсужденье. Переглянулись-перемигнулись с Вуйчичем и Букиным, вышли во двор. Дело с делегацией без них вовсе расклеилось, и скоро присутствующие, один за другим, тоже ушли; остались только Чеусов, Щукин Василий да Шегабутдинов… Был третий час ночи… Устало повалились на полу и только стали задремывать, как снова распахнулись двери, шумно ввалилась ватага.