Чардаш смерти

К лету восемнадцатого года в Тамбовской губернии не осталось ни одного, так называемого «дворянского гнезда». Все имения были разорены крестянскими бандами. Я лично присутствовал при разграблении Павловки. Наши крестьяне горячо приветствовали отречение последнего Романова и, под этим предлогом, решили обобрать до нитки его вассалов. Когда они разоряли Сибирский музей Волконского, я пытался его защищать, говорил: «Зачем вы забираете это? Это материалы о сосланных в Сибирь декабристах. Они боролись за свободу народа». Один из них ответил мне так: «Знаю. У меня в Николаевке родственник декабрист». Я у них спрашивал: «Зачем ломаете плодоносящие ветки в саду?» А они отвечали: «Это всё наше. Хотим – и ломаем». Я с негодованием смотрел на гнилые плоды эсеровской пропаганды. Тут-то и появился Матвей Подлесных. Прискакал в Павловку с шиком. Царские ордена нацепил. К тому времени он уже дезертировал из армии и не нашёл себе лучшего применения, чем грабёж родового поместья своего благодетеля. Подлесные были крепостными Волконских, но вышли из зависимости ещё при отце Николая Кровавого, разбогатели. Но богатство и сытость не подменяют разум. Матюхе не очень-то повезло. Большую часть княжеского добра растащили до его появления. Как говорится, сняли сливки. Матюхе досталось кое-что, по мелочи. Я в то время, хоть и молод был, но уже действовал вполне сознательно и понимал, что нажитое путём эксплуатации добро должно достаться молодой республике, а не одурманенным эсеровской пропагандой простакам. Я защищал достояние республики с оружием в руках, и я не промахнулся. Но Матюха оказался ловким. Сказалась фронтовая закалка. Убить его мне не удалось. Пуля угодила в один из царских крестов. Ну да ладно!