Чарли Чан идет по следу

– Ну что вы, мисс Джули, утешьтесь, прошу вас. Вы устали и перенервничали, но вы молоды, и целительный сон быстро придет к вам. Мы с мистером Брэдшоу уезжаем, и больше вас до утра никто не побеспокоит.

Джессоп, подавляя зевок, но держась, как всегда, сухо и вежливо, проводил джентльменов до двери. Прежде чем покинуть усадьбу, Чарли остановился, посмотрел на усеянное звездами небо и полной грудью вдохнул свежий воздух.

– Трудно представить, – заметил он, – что, пока в доме шел этот бесконечный мучительный допрос, звезды всё так же светили, а часы тропической ночи текли своим чередом. О чем только я ни передумал! Голова идет кругом. Я узнал так много и в то же время ничего.

– Простите, – сказал юноша, – что оторвал вас от банкета в Гранд-отеле и втянул в такое трудное дело.

– Оторвали от ужина – это бог с ним, хотя мне очень хотелось отведать аппетитную маленькую рыбку. Но главное, чтобы я вышел из этого дела с честью: в блестящих одеждах победителя, а не во власянице и с головой, посыпанной пеплом.

– Я звонил в утреннюю газету, где когда-то работал, – сообщил Джим, – и мне предложили представлять отчеты о ходе следствия. Сейчас я собираюсь заглянуть туда и составить заметку. Я напишу, что полиция пока не напала на след, правильно?

Чарли осторожно обогнул клумбу у тротуара.

– Пожалуйста, не пишите ничего подобного, – попросил он. – Наоборот, нужно уведомить прессу, что у полиции множество улик и что преступник скоро будет пойман.

– Но ведь это обычная болтовня, Чарли?

– Газеты – это и есть болтовня.

– Ладно, напишу, как вы советуете. Между прочим, Тарневерро намекал, что он ваш помощник. Он что, и вправду приносит вам какую-то пользу?

– Птица выбирает себе дерево, а не дерево птицу.

– Да уж, Тарневерро – любопытнейшая птица. Кстати, вы сказали, что единственный человек, у кого несомненное алиби, – Роберт Файф. Но ведь Джули тоже не имеет никакого отношения к убийству?

– У меня сохранились кое-какие воспоминания о тех временах, когда я, как вы сейчас, был молод и опьянен любовью, – улыбнулся сыщик. – Теперь все изменилось: я многодетный отец, и романтический туман в моей голове уступил место трезвой практичности.

Они подъехали к редакции газеты. Несмотря на ночное время, окна на верхних этажах здания были ярко освещены. Там работали служащие, принимавшие по телефону новости со всех концов мира: из Европы, Азии, Соединенных Штатов. Джим сделал движение, чтобы выйти из машины, и украдкой взглянул на сыщика.

– Вы мне его не вернете? – неожиданно спросил он.

– Не верну, – решительно ответил Чан.

– О чем вы? – Джим придал лицу наивное выражение.

– О том же, о чем и вы.

– Я о платке, который вы отняли у режиссера.

– И я о нем.

– Значит, вы догадались, что это мой платок?

– Естественно. На нем вышита маленькая буква «Б», то есть Брэдшоу. Кроме того, я заметил, что вам нечем было вытирать пот со лба, но вы, надо отдать должное вашей выдержке, ни разу не вытерлись рукавом. Вы, очевидно, намерены сообщить мне, что платок похитили у вас из кармана, пока вы купались.

– Весьма вероятно. Платок мой, я это подтверждаю, и на нем отметка прачечной, где меня обслуживают.

– У меня есть основания посадить вас в тюрьму, – строго сказал инспектор.

– Тогда у вас возникнут неприятности с прессой, – усмехнулся Джим. – К тому же я еще не разделался с нашим почетным гостем и, признаюсь вам, собираюсь поступить с ним совсем не так, как диктуют законы гостеприимства Гавайских островов. Мне может понадобиться платок этой ночью.

– Мне тоже, – отрезал сыщик, жестом показывая, что разговор окончен. – И, пожалуйста, ни в газетных заметках, ни в частных беседах не касайтесь вопроса о платке, иначе вам придется вспомнить о моем существовании.

– Хорошо, Чарли. Торжественно обещаю, что это останется тайной между вами, мной и прачкой!

Глава XI. Полночь в Гонолулу

Высадив Джима Брэдшоу, Чарли Чан поехал по направлению к Бетел-стрит, где размещалось полицейское управление. Припарковавшись, он поднялся по стертым, с выбоинами, каменным ступенькам. В помещении инспекторов горел свет, и, распахнув дверь, Чан лицом к лицу столкнулся со своим шефом.

– Как дела, дружище? Раскопал что-нибудь?

– Это длинная история, – ответил Чарли, присел к своему столу и подробно описал начальнику место убийства, упомянул об отсутствии оружия и безуспешной попытке преступника обмануть следствие, остановив часы на двух минутах девятого.

– Значит, кинжал вы не нашли, а булавку? – поинтересовался шеф.

Чан помотал головой и перешел к рассказу Тарневерро о том, как Шейла Фейн призналась ему, что была свидетельницей убийства актера Дэнни Майо. Чарли не утаил от шефа эпизод с вырванным из рук письмом – дерзкую выходку преступника, – хотя инспектору неприятно было об этом вспоминать. Но, в конце концов, письмо ведь не содержало ничего важного, а лишь подтверждало верность показаний Тарневерро. Чарли сообщил о фотографии, над которой рыдала мисс Фейн, равно как и о том, что снимок был уничтожен, – по всей вероятности, убийцей.