Чарльз из чайничка (СИ)

Почему-то отпускать джинна не хотелось. Не потому, что у Эрика были еще какие-то желания. Он не хотел думать об этом при Чарльзе, чтобы не вызвать у того насмешку, и поэтому обдумал свои чувства, пока был на пляже позапрошлым вечером.

Все было куда банальней. Эрик просто не хотел оставаться один… За три недели, что джинн крутился вокруг него, то действуя на нервы, то просто создавая звуковой фон трескотней, на которую можно было не обращать внимания, то правда оказывая помощь, Эрик привык, что рядом есть кто-то постоянный. Чарльз был занозой в заднице, от него можно было ждать какого-то подвоха или хитрости, магия джинна держала их обоих в тонусе. Но Эрик точно знал, что джинн ему не навредит, не нападет со спины или исподтишка во сне. И это создавало мираж доверия. Будто они и в самом деле были приятелями, будто Чарльз поддерживал его миссию.

И когда мир Эрика пошатнулся, ему было необходимо, чтобы кто-то тысячелетиями постоянный побыл немного рядом. Просто для подстраховки. Еще немного поддержал иллюзию своего присутствия в жизни Эрика. Потому что, оказавшись на свободе, Чарльз уйдет, оставив его в одиночестве один на один с неизвестностью будущего, в котором больше не было глобальных целей и смыслов.

Осознание, что слово все равно нужно сдержать, тянуло неприятным ощущением в сердце. Но Эрик задавил его в корне, и когда он свежий, бодрый и одетый в чистое вышел из душа, он был готов.

Чарльз парил над кроватью, скрестив руки и ноги. Его хвост раздраженно хлестал по подушкам, уши были прижаты, а лицо недовольно морщилось. Эрик улыбнулся, представляя, что со стороны они сейчас выглядят как полная противоположность их обычным образам.

Он взял фарфоровый чайник с комода и забрался на кровать, садясь напротив Чарльза. Джинн заметно напрягся, переводя взволнованный взгляд со своей тюрьмы на Эрика.

— Я обещал, что отпущу тебя, и я это сделаю, — Леншерр замолчал, всматриваясь в лицо Чарльза. Тот поджал губы:

— Но?..

На какую-то секунду межу ними повисла напряженная пауза, и Эрик ощутил, как отчаянно в груди бьется это чувство: не отпускай, не отпускай, не отпускай! Оно вязало ему язык, заставляло пальцы судорожно сжимать фарфор, а зубы сжиматься — все, лишь бы не произнести окончательного решения.

Хвост Чарльза замер, прижимаясь к бедру, а взгляд буравил Эрика, будто пытаясь проникнуть в самые глубины его разума.

Глубокий вдох и медленный выдох. Он сильнее этого странного чувства.

— Никаких «но» не будет. Я не Шмидт, а ты достаточно сидел в своей тюрьме. Ты заслужил свободу. Просто скажи, что мне делать, чтобы я мог тебя выпустить?

На лице Чарльза неверие мешалось с изумлением. Он вмиг растерял весь свой грозный вид и даже частично плотность, начав клубиться по границам тела и мерцать.

— Ты… Ты правда отпускаешь меня?

Его голубая радужка сузилась под напором расширившегося зрачка.

— Да, я ведь обещал. На кой ты мне нужен такой хвостатый и проблемный, — Эрик засмеялся, чувствуя легкость от своего решения и немного — тянущую боль за грудиной.

Губы Чарльза медленно растянулись в ошалелой улыбке, и он вдруг рванулся к потолку, сделав несколько кувырков, чтобы выплеснуть свою радость.

— Да! Свобода!!!

Эрик тоже улыбался: чувства джинна были заразительны, тут же пропитав воздух. Чарльз сделал круг по комнате, схватил оберег, который сделал в Аргентине для Эрика и тут же нацепил ему на шею.

— Это пригодится тебе, когда я стану свободным! — он подмигнул, снова усаживаясь перед Эриком.

От счастья его тело начало светиться, а внутри потрескивать микроскопические молнии. Уши и хвост потемнели сильнее, чем обычно, и Эрик понял, что сейчас при желании мог бы к ним прикоснуться — такими плотными они стали. Глаза Чарльза горели ярко-синим, делая его совершенно диким на вид.

— Так, что мне нужно делать? — от напора чужих эмоций Эрик почувствовал себя бестолковым подростком.

— Просто скажи, что отпускаешь меня. Скажи: «Чарльз, я желаю, чтобы ты был свободен!» Ты не представляешь, как давно я не слышал этих слов! — джинн сбился и рванулся вперед, чуть ли не тыкаясь носом Эрику в лицо: — То есть, вообще никогда не слышал! Ну же, давай! Отпусти! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — его взгляд сделался умоляющим, он сложил ладони лодочкой и мягкий хвост мазнул Эрика по голой коленке.

Кажется, сегодня был тот день, когда они оба должны были стать окончательно свободными.

Эрик улыбнулся:

— Я желаю, чтобы ты был свободен, Чарльз.

***

Аэропорт Лас-Вегаса встретил Чарльза жуткой толкотней, гамом и запахом чужого пота и пыли. Из-за задержанного рейса здесь стояла ужасная суета. Какой-то здоровяк задел его плечо, и у пестрого чемодана Чарльза отвалилось одно колесо, потому что он шарахнул его о ступеньку на эскалаторе, но его это ничуть не смутило.

На стоянке такси было не лучше, и Чарльз нацепил на нос черные очки, чтобы спрятать глаза от яркого солнца. К запаху пыли прибавилась вонь бензина и переполненной урны, в которой копался грязный бомж, своим амбре прибавляя окружающей среде ароматов.

Чарльз вдохнул полной грудью, не переставая улыбаться, и сказал вслух: