Чародей

Собравшись с духом после вмешательства бога, он попробовал определить, что именно вызывает в нем подозрения. И понял, что дыхание зверя и громоподобный голос исходят из живота золотой статуи. Внимательно приглядевшись, он заметил на месте пупка бога темную прорезь. Гиксос шагнул к статуе, и Иштар встревоженно поднял голову:

– Берегитесь, фараон! Бог сердится. Не приближайтесь к нему.

Не обращая на него внимания, Трок сделал еще шаг вперед и уставился на пупок бога. В глубине отверстия он увидел слабый отблеск и движение в темноте. Часто во время битвы он точно ощущал миг, когда удача поворачивалась к нему, и испытал это ощущение сейчас.

– Я вызываю тебя, Мардук Пожиратель! – заорал он, перекрывая жуткий звук дыхания бога. – Порази меня, если способен. Испепели меня в огне своего храма, если можешь!

Подозрение превратилось в уверенность, когда в прорези в животе бога что-то блеснуло, а дыхание стало прерывистым. Трок выхватил меч и, двинув им плашмя, отбросил Иштара со своего пути. Затем он кинулся вперед, обошел золотую статую и обследовал ее сзади, постукивая о металл острием. Звук получился полый, как у барабана. Глянув повнимательнее, Трок заметил съемную панель, почти незаметную на теле статуи.

– Лазейка! – рявкнул фараон. – Сдается мне, в животе Мардука кроется нечто такое, что никогда не проходило через его рот.

Он присел и заглянул в прорезь в животе бога. Оттуда на него смотрел человеческий глаз. Зрачок удивленно расширился.

– Вылезай оттуда, кусок дерьма великого зверя! – заорал Трок.

Потом уперся плечом в изваяние и налег изо всех сил. Статуя пошатнулась на каменном постаменте, и Трок сделал еще попытку. Статуя медленно накренилась и с грохотом упала на каменные плиты. Иштар закричал и отпрыгнул от грозящей раздавить его скульптуры.

Голова бога при падении была свернута набок, и в наступившей после грохота тишине изнутри павшего идола донеслось поскребывание, какое издают перепуганные крысы. Дверца открылась, и из нее вылезла маленькая фигурка. Трок схватил ее за густые кудри.

– Помилуйте, великий царь Трок, – взмолилась девочка уже знакомым медоточивым голосом. – Это не я пыталась обмануть вас. Я только исполняла приказ.

Она была такой хорошенькой, что на миг гнев Трока утих. Затем он схватил девочку за лодыжки и поднял ее за ногу одной рукой. Бедняжка хныкала и извивалась.

– Чей приказ?

– Иштара Мидянина, – сквозь всхлипы ответила она.

Трок дважды крутанул девочку над головой, набирая силу и скорость, и ударил дитя о колонну храма. Крики оборвались. Трок швырнул искалеченное тело на алтарь.

Потом вернулся к золотому идолу и, сунув меч в дверцу, стал шарить им в животе изваяния. Снова раздался визг, и из отверстия выскочило уродливое существо. Вначале Трок подумал, что это огромная жаба, и брезгливо отскочил. А затем разглядел, что это карлик-горбун, даже более худой и низенький, чем девочка, которую он только что убил. Карлик ревел громко, точно бык, и этот оглушительный рев никак не вязался с его крошечным тельцем. Это был самый безобразный человек, какого когда-либо видел Трок: глаза у него были разной величины и смотрели в разные стороны, из ушей, ноздрей и огромных бородавок на его лице торчали пучки черных волос.

– Простите, что пытался обмануть вас, могущественный бог и царь Египта!

Трок взмахнул мечом, но уродец пригнулся, отскочил и стал ловко прыгать по святилищу, ревя от страха тем самым неестественным голосом. Трок поймал себя на мысли, что его забавляют эти трюки. Карлик метнулся за занавес в задней части зала и скрылся через потайную дверь.

Трок позволил ему сбежать, а сам вернулся к Иштару и схватил за жесткие от лака волосы как раз в тот миг, когда Мидянин пытался выскользнуть из святилища. Он бросил его плашмя на каменный пол и стал бить ногами по ребрам, животу и спине.

– Ты врал мне! – Трок больше не смеялся, и лицо его побагровело от гнева. – Ты намеренно обманул меня. Ты отвратил меня от моей цели.

– Прошу, господин! – взвыл Иштар, катаясь по полу, чтобы уклониться от пинков. – Это было для вашей же пользы.

– Это для моей пользы ты позволил выродку Тамоса без помех процветать в Галлале и сеять мятежи и бунты по всему моему царству? – прорычал Трок. – Ты считаешь, будто я настолько спятил или одурел, что поверю в это?

– Но это правда, – пролепетал Иштар, когда Трок подцепил его носком обуви и перевернул на спину. – Как можно воевать против Чародея, который приказывает буре, как если бы это была его ручная собачка?

– Ты боишься Таиты? – недоверчиво спросил Трок, переводя дыхание. – Чародея?

– Он прозревает нас. Ему под силу обратить мои собственные заклинания против меня! Мне с ним не справиться. Я лишь стремился спасти вас от него, великий фараон.

– Ты стремился спасти лишь собственную изукрашенную шкуру, – рявкнул Трок и снова обрушил град ударов на свернувшегося в клубок Иштара.

– Заклинаю вас, первый среди всех богов! – Иштар обеими руками закрыл голову. – Отдайте мне мою награду и отпустите. Таита рассеял мои чары. Я не в силах снова сразиться с ним. От меня вам больше нет никакой пользы.