Чаролес

Однако Алиса и Оливер наконец вспомнили кое-что важное – что они одаренные, умные и здоровые молодые люди, которые выпутывались из худших передряг, даже когда были юнее и глупее, а у одной из них еще и недоставало руки. (И правда, как можно, зная об их приключениях в Итакдалии, усомниться в них теперь?) Поэтому, когда на краю белоснежного поля замаячила слабо утоптанная дорога, наши герои лишь покачнулись от облегчения и поспешили вперед, чтобы со всем сердцем довериться неизвестности.

* * *

Беньямин Феланкасак никому не мешал – никого даже не трогал, – когда его размеренная жизнь оказалась перевернута с ног на голову, а ее ошметки разбросаны по дороге. Это был кроткий, воспитанный мальчик тринадцати лет и девяти месяцев, который прилежно посещал школу, а на досуге выращивал шафран. Конкретно в ту минуту, когда и начались все его беды, он катил по пустынной сельской дороге тележку с цветами. Урожай выдался богатым, и хотя Беньямин владел лишь маленьким полем, собранное никак не поместилось бы у него в руках. Теперь изящные сиреневые бутоны ярко выделялись на фоне снежного пейзажа. Пускай у Беньямина не было ни ботинок, ни перчаток, он относился к тому редкому типу людей, для кого испытывать благодарность так же естественно, как дышать, – а потому, несмотря на холод, улыбнулся и возблагодарил небеса за подарок, который поможет ему прокормить семью.

Беньямин проделывал этот путь каждое воскресенье в один и тот же час: всегда шел на станцию после того, как пообедает, устроит мать в кровати (где она оставалась до его возвращения) и навестит шафрановое поле. Он прекрасно знал и дорогу, и всех, кого мог на ней встретить; знал, чего ожидать; и знал, что ожидать на ней чужаков уж точно не стоит. Именно эта уверенность и послужила для него сегодня источником таких огорчений.

Не успели слова благодарности слететь с его губ, как Беньямин и его тележка потерпели сокрушительное столкновение с неожиданным чужаком. Мальчик чуть не потерял сознание от шока. Не потому что его голова ударилась о камни, а падение вышибло из груди весь воздух – нет, этого он даже не заметил. Но то, что тележка перевернулась и воткнулась в снег, погубив при этом половину урожая? Беньямин был в отчаянии.

С сердцем, колотящимся где-то в ушах, он поднял глаза навстречу своему обидчику – и увидел существо столь необычайное и непохожее на самого Беньямина, что сразу твердо понял: он умер. Мальчик осторожно приподнялся. Зрение то расплывалось, то фокусировалось снова. Да, он совершенно точно был мертв, потому что смотрел в лицо ангелу.

Он была бела, как снег. Ее кожа, волосы, даже ресницы – все излучало сияние. Ангел, подумал Беньямин. Определенно. И начал искать крылья.

– Ты в порядке? – зачем-то спрашивала она снова и снова. – Ты не ранен?

Она потрясла его и отвернулась – взглянуть на кого-то еще.

– Ох, Оливер, что же я наделала? – воскликнула она. – А что, если я его убила? Если я…

– Где твои крылья? – услышал Беньямин свой голос будто со стороны. Голова теперь кружилась еще сильнее, но ему все же удалось сесть. Смерть оказалась очень муторным делом. – Я думал, у тебя будут крылья, – попытался он вновь.

Алиса Алексис Квинсмедоу испытывала одновременно облегчение и смятение. Она не убила этого невинного мальчика, но определенно повредила ему мозг. И прямо сейчас не знала, что хуже.

Оливер первым разобрался в ситуации и протянул Беньямину руку, чтобы помочь встать, – но тут же выпустил ее с истошным криком. Бедный мальчик так резко повалился обратно, что опять стукнулся головой. К счастью, второй удар поставил ему мозги на место, и туман перед глазами постепенно начал рассеиваться. Беньямин услышал, как Оливер кричит:

– А что я должен был делать? Он весь… в пауках! И… и… других насекомых! Они у него под рукавами, и по ногам тоже ползают! – Оливер в ужасе уставился на свои ладони. – Ради Ферен, зачем мы вообще сунулись в этот ненормальный, мерзкий городок, к его психованным жителям…

– Я очень извиняюсь за насекомых, – быстро сказал Беньямин.

У Оливера отвисла челюсть. Затем его щеки пошли красными пятнами, а лицо, к чести мальчика, приняло пристыженное выражение.

Тем временем Беньямин поднялся со всем достоинством, возможным в такой ситуации, и оказался ростом всего чуточку ниже Оливера. Окинув взглядом картину вокруг, он немедленно осознал три вещи. Во-первых, его урожай был не окончательно погублен. Во-вторых, сам он был более чем жив. И в-третьих, Алиса – хотя в ту минуту он еще не знал ее имени – была не ангелом, а девочкой, что выглядело даже более чудесным вариантом. Видите ли, за свою жизнь Беньямин встречал разных девочек, но никогда – столь поразительных. Алиса, по его мнению, как никто приближалась к совершенству и превосходила изяществом даже столь любимые им цветы шафрана. Только благодаря Алисе, которая сейчас молча разглядывала свои ботинки, Беньямина не задели слова Оливера. Он чувствовал, что в ее груди бьется родственное сердце, – хотя и не смог бы объяснить это ощущение.