Чаролес

Все звуки мира разом ворвались в ее сознание. Тишину вдруг сменил шелест множества лапок: все новые потоки насекомых выплескивались из темноты, обтекая оцепеневших людей, переползая перевернутые лотки и разбитые фонари. В конце концов они скучились посреди улицы, где до сих пор шатались жертвы призраков, – и, подчиняясь ужасной необходимости, поползли по мокрой плоти четырнадцати еще живых человек. Тысячи жуков двигались с хореографической слаженностью, соединяя лапки до тех пор, пока все люди не оказались закованы в жесткую черную броню. Само действо заняло не больше пары минут, но в это время мир словно замедлился. Зрителям оставалось лишь с благоговением и отвращением наблюдать, как толпа насекомых в едином порыве поднимается для спасения человеческих жизней.

Наружная броня должна была выиграть им как минимум несколько часов, но Лейли и ее друзьям предстояло действовать очень быстро. Сейчас девочка держалась на голых инстинктах. Она не понимала, какую часть творящегося вокруг кошмара сознают остальные. Алиса и Беньямин бросились к закованным в хитин беднягам, спеша увести их от призраков, которые по-прежнему разгуливали в ворованной коже. Лейли еще предстояло как следует их вразумить и заставить вернуть краденое – но облепленные насекомыми люди по крайней мере перестали выкашливать содержимое желудков.

Лейли, ни на минуту не выпуская из виду своих духов, принялась отдавать распоряжения с тачки; Оливер, самоназначенный ее помощником, с радостью подчинился. Им нужно было как можно скорее доставить всех в особняк и заручиться помощью стольких добровольцев, скольких получится. Если они не успеют омыть за ночь сорок четыре трупа (включая четыре новых), к утру еще множество невинных людей расстанутся с жизнями.

* * *

Мадаржун взяла поиск помощников на себя. Она пообещала, что обойдет каждую дверь, соберет всех добровольцев и сама вернется с ними на полуостров. Но решительно запретила ее дожидаться.

– Ступайте, – велела она. – Поезд прибудет с минуты на минуту. Встретимся в особняке, я довезу всех по морю.

Так что они разделились.

Алиса, Беньямин, Лейли и Оливер возглавляли процессию; за ними ковыляли закованные в хитин люди, обычные призраки и духи в криво сидящей коже (эти шли с особой неохотой, до сих пор надеясь, что им не придется расставаться с обновками). На станции не было ни души – лишь открытые стеклянные повозки тихо блестели в лунном свете.

Никто и не подумал идти за билетами.

Алиса с Беньямином по мере сил устроили людей по вагончикам, а затем набились вместе с Оливером, Лейли и ее тачкой в следующий. Убедившись, что мордешор контролирует духов даже на расстоянии, дети закрыли дверцу и приготовились к новому путешествию. На этот раз они не собирались разделяться, несмотря на любую тесноту.

Алиса, как обычно, не теряла времени даром.

Лейли было значительно лучше, но девочка намеревалась продолжать до тех пор, пока не добьется полного выздоровления. К счастью, у нее в запасе было еще полтора часа до особняка. Беньямин с Оливером подняли Лейли из тачки, уложили на обитое плюшем сиденье, и Алиса приступила к работе.

Прогресс становился заметнее с каждой минутой. Алиса уже исцелила руки и ноги мордешора и теперь трудилась над лицом. За последний день золотисто-смуглая кожа Лейли приобрела пепельный оттенок, и Алиса мягко прижимала к ней подушечки пальцев, пока мертвенная серость не отступила совсем. Глаза мордешора были закрыты, но Алиса видела, как быстро они трепещут под веками. Только вполне удовлетворившись цветом щек, она рискнула убрать ладони для краткого отдыха. В конце концов, это был по-настоящему изнурительный труд, и прямо сейчас она задыхалась от усталости – и возбуждения. Было приятно видеть, что ее усилия все-таки окупились; но еще приятнее было встретиться взглядом с Лейли и наконец увидеть, какого цвета у нее глаза на самом деле.

Острое серебро – единственное, которое Алиса и Оливер знали до сих пор, – растворилось бесследно. Теперь на них смотрели теплые янтарные глаза девочки, чье зрение впервые за много лет не затягивала мутная пелена. Лейли до сих пор не вполне понимала, что случилось, но определенно ощущала разницу – а потому выпрямилась на своей скамье и тихо заплакала. Это была невероятная перемена, дар, который она не была готова принять. Девочка взглянула на свои руки, которые больше не дрожали, на ноги, которые больше не болели, – и с рыданиями бросилась в объятия Алисы.

* * *

К тому времени, как они добрались до особняка, Лейли совсем окрепла. Она была благодарна за исцеление, но не могла отделаться от тупой боли в животе, которая навещала ее при каждой мысли о четырех потерянных жизнях. Алиса была уверена, что рано или поздно мордешор научится улыбаться вновь, но сейчас она просто не готова была радоваться. Впереди по-прежнему ждала гора работы – и бог знает какие последствия вчерашнего легкомыслия.