Чарованная щепка

Даже теперь, зная о чарах на инструменте, Арис не умела их расслышать. Тренированные Алессан и Лея ловили чуть больше, но о разложении на блоки речи не шло, приходилось умерить гордость и ждать вердикта древесника. Виола отметила, что милая сердцу ее команда добровольно собралась для решения магической задачки – кажется, она провела недурную связующую работу. Свербила только мысль, что и Карлота Эдмондовна, вкушавшая курник всего в полуметре, очутилась снаружи защитной стены – Алессану терять нечего, а вот Виола обижать заказчицу вовсе не желала бы.

Леонору же юноша определил оставить рядом как лицо заинтересованное, но магии она почти не различала, посему краем глаза подвергала рассмотрению знакомцев дочери. Четверо дворянских отпрысков, трое сильных магов и задорная девица – неплохое общество. В таком и Арис не стыдно проводить время, в некотором роде даже находя столь ценные примеры подражания.

Несколько долгих минут спустя Себастьян отверз уста.

– Не могу быть уверен, – рассудил он, – но чары как будто настроены втягивать что-то извне.

Арис непроизвольно сжала руку в кулак, цепляя ткань верхней юбки —догадка ее нашла основание.

– Силы матушки, – горько довершила она, – вот что они тянут почти уже пять лет.

Виола прижала руки к губам, а маги посмотрели на скрипку с недоверием. Леонора спорить не стала – теперь почти все кусочки разбитой жизни стали на свои месте. Она опустилась на скамью, как будто болезнь снова отняла у нее возможность держаться на ногах.

– Но Арис? – слабо спросила музыкант, преданная собственным инструментом. – Отчего она не пострадала?

Себастьян хмурился, аккуратно ловя оттенки магии.

– Предположу, что код был каким-то образом настроен именно на вас, – осторожно сообщил он.

Вязунья подалась вперед с очевидным вопросом, но Леонора опередила ее, подняв ослабевшую руку.

– Не спрашивай, – остановила она. – Думаю, виновник мне известен. Расскажу тебе после – нет нужны досаждать господам и леди мемуарами чужой им женщины.

Арис послушно смолчала, все еще пытаясь уразуметь итоги: матушке желали смерти, о которой она возвещает столь меланхолично.

– Однако, есть интересная деталь, – заметил Себастьян, продолжая свой анализ, – чары совершенно лишены заряда.

Мысли Арис вовсе перестали поспевать за новостями.

– То есть, выздоровление было только вопросом времени? – спросила она, силясь теперь иначе посмотреть на невнятное покушение.

Себастьян, однако, покачал головой отрицательно.

– Похоже, будто втянутые силы обращались в слабый заряд артефакта… идея чудовищна, – юношу передернуло от мысли, чем чревато подобное свойство магии. – Он мог тихо работать и десятки лет. Однако, нечто еще вмешалось, чтобы разом оставить его без энергии и разомкнуть этот цикл.

Вязунья опустилась на лавку рядом с матушкой и взор установила на узоре юбки в районе своих коленей.

– Можете предположить, что это было? – допытывался Себастьян, которому не давало покоя внезапное обилие странных магических обстоятельств.

Арис медлила. О, предположить она могла! Безусловно, это был волшебный бутон. Только теперь способ его помощи перестал вызывать восторг и явился подозрительным уже по-своему. Собственные действия показались уже не геройством.

– Цветок, – призналась она почти со стыдом, не радея уже о вежливости и глазном контакте, – который я сорвала с дерева на площади.

Виола встрепенулась, почуяв, что может принести немедленную пользу.

– То самое растение, которое едва не съел Тысячелистник, – живо уточнила она для Себастьяна. – Только представь, за несколько седмиц оно обратилось в целое дерево, к тому же расцвело. Сии украшения теперь широко разнеслись Итирсису.

Себастьян, как мы знаем, был очень хорошо воспитан, поэтому Алессан страдальчески закатил глаза за них обоих.

– Несите сюда этот дивный цветок, – велел он, – немедленно.

Его тон Леонору Эмильевну ничуть не впечатлил. Кем бы ни был этот франт, никакая родовитость не давала ему права говорить с подобном тоне с Арис. Женщина понадеялась, что разумная дочь не сочла занятным пасть жертвой его холеной декоративности.

– Цветок уже здесь, любезный юноша, – холодно указала она на другой край стола. – Его использовали для украшения свадьбы и, вероятно, в качестве сомнительного талисмана “на счастье”.

Арис болезненно смутилась дворянского апломба матушки и поспешила принести рекомое. Пиала с цветком затерялась меж кувшинами и крошками от пирогов, но попала внутрь купола, так что нырок за ней обошелся без усложнения конспиративных действий.

Подать пиалу Алессану девушка не рискнула, стремясь вообще держаться от него как можно дальше и не привлекать внимательного прищура. Таким образом яркий розовый цветок был романтично вручен Себастьяну.

Древесник поднес его к лицу и выдал свой вердикт на этот раз безо всякой запинки.

– Это не цветок, – он поневоле глянул на Алессана, словно нуждаясь в подтверждении ясности своего ума, – это чрезвычайно тонко выполненный артефакт.

Будущий магистр выглядел таким же озабоченным и не возразил ни словом.