Час кроткой воды

Но это была правда, и он уже начинал понимать, что так оно и есть. Это правда – иначе начальник управы обратился бы к нему на “вы”, как к подследственному. А Хао сказал ему «ты» – как любому другому служащему любой другой управы в равном или почти равном ранге.

Он уже понимал, только еще не мог принять это понимание, свыкнуться с ним.

Жизнь его еще миг тому назад казалась ему игральной доской, на которой судьба безнадежно проигрывала неведомым силам его доброе имя, его будущность, его надежды. Один-единственный «камень» шагнул и лег на отведенное ему перекрестье – и вся позиция на доске переменилась невозвратно. Так меняет лик мира землетрясение. Одно-единственное содрогание – и ничего уже не будет, как прежде.

Мир Ночного Ветра содрогнулся в первый раз, когда на стол начальника сыскной управы лег анонимный донос.

И сейчас Хао вновь если и не слышал, то явственно ощущал подземный гул. Глубинную готовность мира сбросить с себя напраслину.

– Это правда, – подтвердил Волчьи Брови. – И всем нам очень повезло, что это правда. Не только тебе и твоему отцу.

Он поискал взглядом свободное пространство на столе, но его явно недоставало для того, чтобы расположиться для работы.

– Доску подвинь, сделай одолжение, – произнес Хао. – И письменный прибор поставь. Мне надо оформить на вас обоих новое предписание. А заодно расскажу вам обоим, что происходит. О чем могу, конечно.

Вконец ошеломленный Ветер не подвинул даже игральную доску, а снял ее со стола и замер, держа ее в обеих руках и не очень соображая, что с ней дальше делать. Лисий След встал, мягким движением взял доску у сына из рук и пристроил ее на подставку для чайника, благо на ней нашлось местечко.

– Да… конечно… – пришел в себя Ветер.

Он поставил на стол принадлежности для письма.

– Так вот, – промолвил Хао, усаживаясь за стол, – какие именно сведения открылись в вашем деле, я вам сказать не могу. Просто не имею права. Потому что формально ты все еще считаешься оставленным в подозрении.

– Но не в сильном подозрении? – уточнил Ночной Ветер.

– Нет, конечно, – ответил Хао. – Иначе меня бы здесь не было. Оставленный в сильном подозрении сидит под арестом, редко когда – под домашним арестом, как ты. А просто оставленный в подозрении не имеет права покидать место жительства. Ты не можешь выехать из города. Даже выйти из него под присмотром стражи цветочков на лугу насобирать. А отец твой в передвижениях свободен полностью. Может и уехать, если захочет.

– Не захочет, – вновь улыбнулся врач.

– Ну, я как-то и не сомневался, – улыбнулся в ответ Хао, быстро набрасывая на листе бумаги строки предписания. – Но свобода выхода сейчас как нельзя более кстати.

– Так я могу выйти отсюда? – сияние глаз Ночного Ветра было почти нестерпимым.

Нет. Нестерпимой была надобность его погасить.

– Нет, – ответил Волчьи Брови. – Пока – нет. Иначе ты так и останешься в подозрении. А доносчик – на свободе.

– Понимаю, – медленно произнес Ночной Ветер. – Если он узнает, что мне послабление вышло, поймет, что прежней веры доносу нет. Может и затаиться.

Ладонь врача опустилась на руку приемного сына.

– А может, он тогда и новых пакостей наделает, – глуховато прибавил Ветер. – Как бы еще и хуже не стало…

– Может, и наделал бы, – согласился Хао. – Может, это бы его и выдало. Я от такой идеи отказываться не стану. Хотя спровоцировать неведомо кого не слишком просто. Нужно все-таки пусть приблизительно, а знать, в которой стороне искать. А пока мы не знаем, пусть покуда и он побудет в неведении. Так что отца твоего я из дома выведу тайно. В плаще одного из караульных. Кто по росту подойдет.

– Почему вы хотите, чтобы я покинул своего сына?

Врач посмотрел на сыщика в упор – и сыщик не опустил глаз.

– Потому что нам очень нужна ваша помощь, – ответил Хао. – Точнее, не нам, а пациенту. Я не знаю, что бы мы делали, если бы не эти новые сведения по делу. Знать, что рядом, ну вот совсем рядом есть врач, который может исцелить Государева Наставника – и не иметь права выпустить врача из-под ареста…

Наверное, Хао все-таки решился бы нарушить постановление об аресте. Потому что закон для людей, а не люди для закона. И понес бы за это ответственность перед законом. Со спокойной совестью. Потому что был бы прав перед людьми.

Но говорить об этом он не собирался.

По крайней мере, сейчас.

– Тайэ Сокол? – удивился Лисий След. – А что с ним? Да еще такое серьезное, чтобы меня звать? Иногда его старая рана беспокоила, да – ну, так это дело давнее, уже много лет не случалось, а так он, можно сказать, толком и не болел никогда. И чтобы семейный врач Тайэ вдруг сделался нехорош? Я его помню, человек он очень знающий…

– Знающий, – подтвердил Хао. – Но здесь его знаний не довольно. На Государева Наставника было совершено покушение. Его ударили по голове и столкнули в реку. Фамильный врач его удержал в нынешнем состоянии, но мозг, сами понимаете, материя сложная…

– Понимаю, – отрывисто произнес Лисий След. – Давно?