Час кроткой воды

Две бирки были исписаны уставным письмом, а не простыми знаками, а Ласточка все еще плоховато разбирала его. Да, и муж, и золовка, и свекровь учили ее, но она слишком поздно начала осваивать настоящую грамоту. И все же она отважно принялась сама разбираться в надписях на бирках.

Она читала медленно, вслух, сначала не очень вдумываясь в смысл написанного. Потом прочитала еще раз – чтобы увериться, что ей ничего не привиделось. Потом подняла голову и тихо, почти беззвучно ахнула.

Особый порученец Тан Тайная Тропа кивнул, подтверждая, что она все поняла верно.

И тогда Ласточка заплакала…

… У нее и сейчас, когда она пересказывала утренние события Дылде, в глазах виднелись слезы.

– Думала, там на месте и упаду. Сначала – награда от управы, потом дар этот… ты пойми, Дылда, я таких денег не просто в руках не держала сроду, я даже во сне их не видела…

– Я тоже, – обалдело признался Лан.

– Вот и держи. – Ласточка вынула из рукава тяжелый мешочек и вложила его в рукав Лана. – Твоя половина. Так будет справедливо.

Дылда не пытался спорить. Там, где речь шла о справедливости, Забияка всегда стояла насмерть. И если она решила, что так будет правильно, ее не переспоришь.

– И вот это… – она вынула две густо исписанные бирки с печатью Наместника и протянула одну Дылде.

– Что это?

– Пропуск, – сглотнув, ответила Ласточка. – Один мне, другой тебе. Разрешение посетить внутренний сад дома Тайэ в любое время. С семьей или с друзьями.

Лан окаменел.

– В голове не укладывается… – кое-как вымолвил он наконец.

Ласточка кивнула.

– Кузнечик твой с ума сойдет на радостях. Он ведь художник. Такое увидеть… да вся семья – это ведь почет небывалый!

– А ты с собой кого возьмешь?

– Так ведь я – человек одинокий, – озадаченно почесал затылок Дылда. – А знаешь – я Храмовую Собаку возьму! Мы трое вместе росли – пусть и он тоже увидит!

– А почему только Собаку? Надо бы и напарника его с лончаком…

– Напарника? – удивился Лан. – Да они же с Собакой друг друга на дух не переносят!

– Уже переносят. Вчера ко мне заходили все трое, видела я их. Верно тебе говорю – Шан с напарником помирился.

Лан только головой покрутил, не в силах постичь прихотливые изгибы судьбы, которая ссорит и мирит по своему изволению.

– Вот как они следствие свое закончат, как раз и пойти самое время.

– Ну-уу, это когда еще будет… – вздохнул Лан.

– За Шаном не задержится. Он ведь умелец. И остальные двое тоже, поверь мне. А чтобы поскорее управились, мы с тобой им немного поможем.

Най был прав: женщины Шану доверяли. Вопрос в том, доверял ли им Шан. Особенно когда их так много.

Кумушки вились вокруг Храмовой Собаки, словно пчелы вокруг липового цвета. Нет, поначалу они встретили его настороженно. И с какой такой стати власти держат под замком совершенно честного человека, мастера Фая, ведь всем известно, что он честный, и нечего тут сыщику вынюхивать, не крал мастер ничего, значит, и не мог никому рассказать о краже, и не пойти ли сыщику заняться делом, а не к почтенным женщинам с глупыми вопросами приставать. К подобному приему Шан был готов. Честный человек мастер Фай, говорите? Так и хорошо. Вот и расскажите о нем побольше, чтобы его честность на явь вышла и всем была видна. И о соседях тоже – вдруг кто из них на мастера наговорил по злобе. Или из зависти, к примеру – всякое случается, уважаемые, вам ли не знать?

Уяснив, что сыщик прибыл не затем, чтобы выслужиться на костях мастера Фая, кумушки повеселели и принялись трещать кто во что горазд. Вдобавок они тут же углядели в Храмовой Собаке некоторую неведомую ему доселе приятность.

– Что – неужели до сих пор так и не женат? – удивлялась одна, изрядно похожая на капусту: тощая кочерыжка, на которую наверчена уйма одежек. Похоже, эта особа считала, что женщина должна быть в теле, и восполняла его недостаток избытком платья. И это в такую жару!

– Что поделать, раз я девушкам не нравлюсь, – отсмеивался Шан.

Он понимал, что беседу надо поддерживать любой ценой, пусть даже самую пустопорожнюю. Никогда не знаешь, что всплывет из ее глубин – такое, о чем сам никогда и не спросишь, ведь ты и понятия не имеешь, что именно об этом-то и надо было спросить.

– Ну-уу, девушки! – пренебрежительно воскликнула другая, толстушка средних лет. – Что они вообще понимают! Им красавчика подавай, да, и чтобы беспременно глазки с поволокой, губки бантиком и сам весь чтобы из себя… вертихвостки, да и только. А вот мы – понимаем!

Шан предпочел бы понимание со стороны вертихвосток, а не их тетушек и бабушек, но его мнения сейчас никто не спрашивал.

– Нет, ну правда же! Парень молодой, крепкий, весь такой видный, при жалованье, при должности, собой целый сыщик – и холостой ходит! И куда только девчонки смотрят? Ты не сумлевайся, если что, ты только скажи, мы тебя враз оженим! Еще спасибо скажешь.

– Обязательно скажу, – с легким сердцем соврал Шан, которому вовсе не улыбалось жениться по воле здешних кумушек – даже по следственно-сыскной надобности.

– Вот! Мы сразу поняли, что ты – человек уважительный…