Час кроткой воды

И ополоумевшая от страсти вдова решила выжить невестку из дома. Ни в битой посуде, ни в сгноенной одежде, ни в дохлых мышах не было и тени сверхъестественного. Да и в болезнях невестки – тоже. Трудно ли подлить невестке в чай нужную травку? Свекровь хотела выставить жену сына порченой – авось сын избавится от этакого сокровища. А когда не удалось, принялась трезвонить по соседям, что в доме бесы завелись – не иначе, на невестку позарились. Трудно сказать, что еще ей взбрело бы в голову, чтобы сохранить при себе молодого любовника, не надумай он, что денег, полученных от вдовы, ему мало. Он решил попробовать себя на ниве мошенничества. По мелочам это с ним бывало и раньше, и до поры сходило с рук, так что красавец обнаглел и определенно зарвался. Шан его как раз и ловил. И поймал, разумеется. А там, петелька за петелькой, ниточка за ниточкой, размотались все его делишки. Вскрылась и история с мнимой бесовщиной в доме Пон. Деньги вдове вернули хотя бы отчасти, крепко штрафанув в пользу невестки, сыну вменили впредь присматривать за матерью как следует, чтобы более не чудила – тем для семейства Пон дело и кончилось. Безобразия вдовы остались тайной следствия. И то сказать – как такое обнародовать? Это ведь не только свекровь, это всю семью ославить. Дочки подрастут – кто их замуж возьмет? Болтовня о бесах в конце концов забудется, хоть и не сразу – а от такого бесчестья не отмоешься…

– Хорошо еще, что молодой Пон догадался в храм сходить, а потом к гадальщику, – рассудительно сказал Шан. – Сразу все домыслы своротить на корню.

– Так отчего и не сходить, – откликнулась “капуста”, огорченная тем, что ее версия о бедствиях в доме Пон не встретила одобрения.

– Ну, не знаю, – не без умысла ввернул Шан, – я вот гадать не хожу. Как меня в двенадцать лет на гадание мать сводила, так с тех пор ни разу и не был.

– Ну и зря! – воскликнула толстушка. – Вот мастер Фай, он тоже гадать не ходит – а почему? Узнать, что тебя ожидает – ну вот чем плохо?

– Верно, – поддержала ее “капуста”. – Я вот часто гадать хожу. Было бы денег побольше, так и чаще бы ходила, и не к Читающему – к Видящему. Но оно и так хорошо. Приходишь, усаживаешься, гадальщик к тебе со всем почтением – и выслушает, и ответит, и все как есть разъяснит.

И тут Шан понял.

Трудно было бы не понять.

Отцы, сыновья, мужья, братья – все они покидают дом с рассветом. Кто ходит на службу, кто сидит дотемна в своей мастерской, кто таскает бревна, кто обчищает карманы… неважно, при законном они деле состоят или нет, главное, что при деле. И при должном разговоре. С покупателем словом ли перекинуться, помощника ли отлаять за нерадивость, перед другими ли ворами удачей похвалиться, с собратьями по ремеслу новые заказы обсудить, налоги ругнуть – уж их все ругают… и только к вечернему времени вернуться домой. К своим женщинам. И начать честить их болтушками и балаболками. А как же еще? Ведь приходишь домой – и начинается! Без умолку трещат, просто без умолку! И добро бы о чем толковом, так ведь нет же! Там и слушать-то нечего…

Да, у Шана в семье все по-иному. И у Забияки. И… все верно, не у всех так. Но у многих. Слишком у многих. Жены, матери, сестры, дочери – да просто сожительницы, в конце концов… что они видят, час за часом крутясь среди котлов и сковородок, корыт с замоченным бельем, метелок и скребков для пола? Час за часом, день за днем – на хозяйстве, при детях… горизонт смыкается до размеров кухни, и пригоревший ужин разрастается до размеров горной вершины, погрызенный мышью мешочек с крупой – настоящее событие, а то и катастрофа… вот только мужчины отчего-то так не считают. Им неинтересно слушать, как правильно залатать прохудившиеся штаны или чем лучше вывести блох у кошки, пока она не нанесла их в дом.

И ведь спроси у этих мужчин, самое малое, семеро из десяти скажут, что любят жену. Что души не чают в дочке. Что всего себя положат ради матери или сестры. И что занятнее всего – обычно это правда. Что поделать, уж такая у них любовь – она не желает слушать.

Но ведь кто-то должен выслушать этих женщин!

Молодой Пон хотя бы жену вниманием не обделил. А как насчет его матери? Матушка Пон ведь не глупее прочих… хотя и не умнее, конечно. Однако на крючок попалась сразу. Можно сказать, заглотила его с охотой. Всего-то и понадобилось молодому мерзавцу, что выслушать пару раз вдовую соседку – и дело сладилось.

Да к чему далеко ходить за примером, если сам он тут в полной красе! В форменном платье с рисунком морских волн и с луной на плече! Сыщик из управы по прозванию Храмовая Собака. Весь из себя такой уважительный. Что ему ни скажи, все как есть выслушает.

Работа у него такая.

Гадальщик из Читающих, надо думать, тоже весь из себя уважительный. И тоже выслушает. Работа у него такая.

Все они ходят гадать, понял Шан. Все до единой. И толстушка, и “капуста”, и даже та сухопарая, что не поверила в бесов. И вот эта, с широким лицом и блеклыми бровями – тоже. И еще вон та… все они.

– Ну, раз вы все так говорите, может, мне и правда стоило бы попробовать, – улыбнулся Шан.