Час ночных кошмаров

С тех пор я стал испытывать ужас перед клоунами. Если я видел клоуна в торговом центре, или перед автомойкой, или у ресторана, я обходил его за милю, лишь бы только не встретиться с ним.

Девять лет спустя мне было уже двенадцать, но по-прежнему мне иногда снился тот жуткий клоун на дне рождения Билли. Я понимаю, это был психоз. Но я все так же пугался клоунов, из-за них у меня все так же начинало быстро биться сердце и перехватывало дыхание.

Когда в школе был осенний карнавал, я полностью потерял контроль над собой. Вообще-то мне не хотелось на него идти. Что там делать? Бросать кольца на бутылку? И получить аквариумную рыбку в качестве приза? Платить деньги, чтобы попрыгать на батуте? Делать серьги из морских ракушек и бусинок?

Ску-ко-та.

Но мои друзья собрались пойти, и мне ничего не оставалось делать. Пришлось тащиться за ними.

Я не знал, что там будет клоун.

Я все время видел его в другом конце зала. Это был здоровенный детина в огромных хлопающих желтых шлепанцах, с подпрыгивающим животом из подушки и оглушительным смехом.

На нем был красный в белый горох клоунский костюм с ярко-красным воротником-жабо. У клоуна были оранжевые волосы, стоящие торчком, белое лицо, красный нос картошкой и нарисованный красным с черной каймой рот от уха до уха.

— Кристофер, хочешь, разрисую тебе лицо? — спросила девочка за гримировальным столиком. — Всего доллар.

Я ей не ответил. Мой взгляд был прикован к толстому уродливому клоуну.

Нажимая на грушу маленького пластмассового горна, он дудел ребятам в лицо, поддавал их своим круглым животом-подушкой и громогласно хохотал.

Я попытался отойти от него подальше. Но проход был весь забит народом, и я оказался в западне.

Ухмыляющийся клоун подскочил ко мне и взъерошил мне волосы рукой в перчатке. Под гримом его глаза были водянисто-коричневатыми. Отвратительного вида глаза.

Он засмеялся и задудел мне в ухо. Я хотел отступить назад. Но меня прижали к стене будки с аттракционом.

Он опять засмеялся и приблизил ко мне свою лыбящуюся рожу.

— Ты умрешь, парень, — прошептал он. И не успел я и рта раскрыть, как он опять задудел мне в ухо: — Ты умрешь от СМЕХА.

Тут уж я совсем струсил.

Открыл рот и в ужасе заорал — громко, пронзительно. А потом побежал, расталкивая ребят, попадавшихся на моем пути, сбивая предметы и не переставая кричать…

Я ощущал на себе взгляды ребят. Видел их растерянные, смущенные лица. Слышал, как мои друзья окликают меня.

Я вылетел из зала.

— Кристофер!

Обернувшись, я увидел мою учительницу, мисс Бьенсток. Она бежала за мной с широко раскрытыми в тревоге глазами, развевающимися медно-рыжими волосами.

— Кристофер! Что там произошло?

— Клоун, — задыхаясь, проговорил я. — Он мне угрожал! Он… он хочет убить меня!

Мисс Бьенсток положила руку мне на плечо. Прищурилась и поджала губы.

— Кристофер, тебе уже двенадцать лет. Ты сам знаешь, что это неправда.

— Нет, правда! Он хочет меня убить! Он хочет меня убить! — кричал я.

Она позвонила моим родителям. Когда я вернулся домой, они ждали меня, строгие и серьезные.

Мама все время кусала нижнюю губу.

— Надо что-то с этим делать, Кристофер, — сказала она. — Ты очень встревожил нас с папой.

Отец наклонился и положил руки мне на плечи.

— Клоуны смешные — а вовсе не страшные, — сказал он, глядя мне в глаза. — Я надеялся, что еще когда тебе было четыре года, ты смог преодолеть свой глупый страх.

— Он не глупый, — возразил я ему. — Этот клоун… он сказал, что я умру от смеха.

— Ну да, потому что он такой смешной, — сказала мама. — Умереть от смеха — это просто так говорят.

— Мы должны излечить тебя от этого страха, — покачал головой отец. — Да, мы просто обязаны это сделать.

В следующее воскресенье родители заставили меня пойти с ними в цирк. Цирк мировых звезд Барнума. Я кричал и брыкался. Попытался даже запереться в своей комнате.

Но родители потащили меня в машину.

— Это поможет тебе избавиться от твоих клоунских страхов, — сказала мама.

— Ты сам убедишься, что клоуны смешные. Все любят клоунов, ты увидишь, — добавил отец.

Мы сидели в первом ряду. Я следил за представлением, скрестив на груди руки и сжав зубы так, что у меня заболели челюсти.

Мне было до ужаса страшно…

Когда на манеж, спотыкаясь, падая и вновь вскакивая, высыпали клоуны, я вцепился в подлокотники кресла. Ладони были холодными и потными.

Зазвучала глупая клоунская музыка. Клоуны задудели в свои дудки и засвистели. Они обежали круг по арене, громко хлопая по опилкам своими огромными ботинками.

— Нашим клоунам нужен ПОМОЩНИК! — прокатился из динамика голос инспектора манежа. — Нам нужна одна жертва из публики!

Прежде чем я успел вскочить и убежать или хоть попытаться спрятаться, высокий худой клоун с желтой лохматой шевелюрой и огромным синим галстуком-бабочкой схватил меня обеими руками и, приподняв, поставил на манеж.

Луч прожектора уперся в меня. Я зажмурился. За громкими ударами сердца я почти не слышал ободряющие крики зрителей.

— Не надо… — простонал я. — Пожалуйста, выберете кого-нибудь еще! Только не меня!