Час пони

Третий перелёт, судя по карте, должен был привести её к посёлку, но она немного не рассчитала. Небо затягивало облаками, быстро густевшие, и также быстро превратившиеся в ночь сумерки настигли её... где-то в окрестностях. Наверное. Здесь поселения не сияли огнями реклам, и даже улицы освещались хоть и достаточно светло, но всё же этого не хватало, чтобы над не особо большим посёлком стояло хорошо заметное зарево. Можно было и поискать, и пролететь дальше по пеленгу, браслет показывал что до посёлка остаётся всего километров пять, но увидев внизу огоньки по периметру ограды и несколько строений, она заложила над ними круг и спланировала вниз.

— Тваюж. — пегаска раздосадованно стукнула по крыльцу копытом. Окна дома оказались тёмными. Это могло бы ничего и не значить, но на двери, по здешней традиции, висела табличка, а на табличке было аккуратно выведено "до завтра на выезде", дата. Скорее всего, дверь была не заперта, и запросто можно было бы войти и провести ночь под крышей, но...

Это будет невежливо. Хуже того — неправильно. Дэш мотнула головой. Слова вспомнились так отчётливо, будто сказавший стоит рядом, и в своей обычной манере, негромко и спокойно объясняет ей принятые здесь несложные правила. Воспоминания было достаточно, чтобы она прижала уши. Пару раз было очень обидно. Особенно обидно, потому что правила были действительно несложные.

— Хм. — пегаска задумчиво посмотрела на сарай в стороне от дома. Тот оказался сеновалом. Стены с широкими щелями, сложенные из брёвен и целая гора наваленного там сена — оно торчало из щелей почти до самой крыши. Она посмотрела в сторону, где где-то там в темноте ещё надо было найти посёлок, а там найти где переночевать... Не то, чтобы это было проблемой но... — К чёрту. — пробормотала она.

Под крышей сеновала свободно гулял ветер, а ночи уже становились прохладными, но в одной из перемётных сумок лежал тонкий спальник, и если слегка разворошить ароматное сено и закопаться, то получалось очень даже тепло и уютно. И даже вкусно — прямо из-под бока можно было выдернуть всё ещё сочный стебель какой-то травы и сжевать. Кисловатый вкус приятно растекался на языке, где-то вдалеке раздавались звуки дикой ночной фауны — какие-то из них могли бы и напугать, но здесь и сейчас она чувствовала себя удивительно спокойно.

15

* * *

Утро будило беспощадно — солнечным светом и ощутимо прохладным ветерком, прошедшимся по высунутому из спальника носу. А ещё — странно знакомыми цокающим звуками где-то в стороне, и негромкими звуками голоса. Голос что-то сказал, потом, судя по интонации, что-то спросил, переспросил ещё раз...

— Так-так-так! — теперь голос был громким и сильным. — Кто это тут в гости пожаловал? — Послышался негромкий звук удара, такой, словно кто-то прыгнул на месте, вслед за ним такое же, странно знакомое фырканье и перестук. — Слезай уже, знаю что на сеновале прячешься.

— Я не прячусь! — пегаска вывернулась из спального мешка и спланировала на землю.

Встретили её двое. Женщина, довольно старая... впрочем, скорее, наверное "пожилая", возраст, конечно, оставил следы на лице и руках, но держалась она твёрдо и уверенно, взгляд был пристальным и ясным, и кобура на поясе с торчащей из неё потёртой рукоятью пистолета висела так, как это свойственно привычному инструменту. Обычный рабочий комбинезон, такой же, в котором работали спасатели, только светло-серого цвета, соломенная шляпа с широкими полями — эдакая типичная фермерша, вроде Эпплов. Образ фермера дополнялся её спутницей — такой же светло-серой, как комбинезон женщины, лошадью рядом. Невысокая — для людей — кобыла, почти что пони, послушно стояла, пока женщина снимала с неё седло, а потом сделала несколько шагов к Дэш, разглядывая её... С интересом, пожалуй. Морда настоящей лошади была непохожа на тщательно сконструированные физиономии синтетов-пони, но оказалась не менее выразительной.

Дэш слегка попятилась от приближающейся громады, но женщина, повесившая седло под навесом у сеновала, успокоила её:

— Не бойся, она мирная.

Лошадь выгнула шею, кося на неё большим синим глазом, с узкой при свете дня щелью зрачка. Потом огромная — для пегаски — голова опустилась вниз, и её обнюхали, чуть толкая носом, фыркая и чуть ероша горячим дыханием шёрстку. Потом лошадь, словно в раздумье, качнула головой вверх-вниз, и Дэш охнула от неожиданности, когда её чувствительно толкнул в плечо тяжёлый подбородок. Она переступила, и лошадь, выгибая шею, настойчиво пихнула её ещё раз, подталкивая к своему боку.

Женщина расхохоталась и в пару шагов оказалась рядом. Она подхватила лошадь за голову и та с готовностью вытянула шею, устраиваясь подбородком на плече у хозяйки.

— Чара умная. — проворковала женщина, почёсывая лошади горло и грудь. — Чара хорошая. Чара добрая. — она почесала той за ухом, и лошадь зафыркала, довольно скаля крупные зубы. — Чара знает, что маленьких жеребят надо кормить. А то они так и останутся маленькими.