Час ведьмы

— До того как моя семья переехала сюда, в Салеме проживало много незамужних женщин. Было даже время, когда их обязали носить вуали. Вскоре Салем отменил этот закон. В Бостоне таких требований к женщинам никогда не предъявляли. И хотя преподобный куда лучше знает Закон Божий, думаю, что в Библии нигде не значится, что женщине грешно жить одной. В мире достаточно вдов и женщин, которые никогда не были замужем.

— Как ваша подруга, Констанция Уинстон.

Мэри уже готова была отрицать свою дружбу с этой женщиной: в конце концов, они на самом деле больше не были друзьями — но решила не поддаваться подобной слабости.

— Я не думаю, что Констанция живет одна, — вместо этого ответила она ровным голосом. — По-моему, у нее есть горничная.

— Значит, вы будете жить одна — если только обстоятельства не позволят вам нанять горничную?

— Нет, я не буду жить одна. По крайней мере, поначалу. Я буду жить со своими матерью и отцом.

— И одной третьей имущества Томаса.

— Таков закон. Но я пошла на этот шаг не ради моей доли.

— Вашей доли? — переспросил Адамс. — Звучит так, словно вы думаете, что ваше прошение уже одобрено.

— О нет. Я так не думаю.

В ратуше повисла странная тишина. Мэри ждала. Наконец губернатор сказал:

— Благодарим вас, Мэри. Пока мы будем выслушивать следующих свидетелей, думаю, могут возникнуть моменты, когда нам потребуется вызвать вас, чтобы вы ответили на обвинения или прояснили ситуацию. Но я полагаю, что следует предоставить слово Джону Нортону, чтобы преподобный мог вернуться к своим делам.

Мэри посмотрела на своего нотариуса, тот кивнул, и тогда она отступила и встала в толпе рядом с матерью, отцом и Бенджамином Халлом.

15

— Она вела себя отвратительно. Мы как будто вновь оказались в Лондоне, среди обреченных на адовы муки, а она была лишь распутной девкой, поджидающей матросов.

Показания Бет Хауленд, из архивных записей губернаторского совета, Бостон, Массачусетс, 1662, том III

Борода преподобного Джона Нортона была в том же безупречном состоянии, как и по воскресеньям, когда он стоял за кафедрой в материнской церкви; он улыбнулся губернатору. На нем был черный роскошный камзол. Мэри видела перед собой двух самых могущественных людей в колонии, по совместительству друзей, и ей стало немного стыдно за то, что она отнимает у них время. Это был смелый поступок. И хоть смелость сама по себе не являлась грехом, порой она опасно граничила с гордыней.

— Доброго дня, Джон, — сказал губернатор. — Благодарим тебя за то, что посетил нас сегодня.

— О, я благодарю вас за вашу службу.

— Что ты можешь сказать о Мэри Дирфилд?

— Я всегда считал, что это добродетельная и набожная душа: молодая женщина из порядочного общества. Полагаю, что она любит нашего Спасителя и желает трудиться во имя Его. Она никогда не казалась мне более грешной, чем те, кого я вижу перед собой по воскресеньям, — возможно, даже наоборот.

— А что насчет всех этих связей с Констанцией Уинстон? — спросил Калеб Адамс.

— Мне мало известно как об этой женщине, так и о дружбе Мэри с ней.

Адамс кивнул, и на миг Мэри испугалась, что он продолжит говорить, упирать на эту связь и раздувать факт ее знакомства с Констанцией. Но не успел он открыть рот, как заговорил губернатор, и Мэри с облегчением выдохнула.

— А Томас Дирфилд? — спросил губернатор. — Что вы о нем думаете?

— Он кажется мне способным мельником. Он посещает церковь. Но чрезмерно пьет.

По ратуше пронесся смех, и даже двое магистратов невольно улыбнулись. Филип Бристол тут же вклинился:

— Но, без сомнения, этого джентльмена никогда не штрафовали и не порицали за пьянство. Нет никаких оснований считать его каким-то дикарем, который не осознает опасностей злоупотребления.

— Нет, — ответил пастор. — Я согласен с вами. Он не вламывается в дома и не переворачивает бочки с крепким сидром.

Снова несколько человек хихикнули, но Мэри вспомнила индейца и грозящие ему плети.

Магистрат Дэниел Уинстон наклонился вперед и спросил:

— В общих чертах вы ознакомились с прошением Мэри Дирфилд, верно?

— Да. Она хочет развестись с мужем.

— До вас доходили какие-нибудь слухи или разговоры насчет того, что он бьет свою жену?

Священник покачал головой.

— Только она сама мне рассказала, что он вел себя агрессивно и жестоко и что она хочет расторгнуть брачный договор.

— То есть до этой осени Мэри ни разу не сообщала вам о действиях, которые, по ее словам, ее муж совершал регулярно?

— Нет.

— Ей стоило это сделать?

Преподобный размышлял над вопросом. Наконец он ответил: