Час ведьмы

— Вот мы и пришли, — сказала она и вернула пестик Мэри.

— К столяру?

Констанция кивнула.

— Надеюсь, он уже закончил, и мы с моей девочкой снова сможем прясть.

— Ты мне не ответила, — напомнила Мэри. — Что это за заклятие, для которого нужен толченый язык гадюки? Мне нужно знать, чтобы попробовать выяснить, кто закопал вилки. Это крайне важно сейчас.

— Твой муж проткнул тебя вилкой. Верно?

— Да. Он проткнул меня одной из тех самых вилок, которые я вытащила из земли во дворе.

— Пусть Шекспира нет в твоей домашней библиотеке, но ты благочестивая христианка и, думаю, хорошо знаешь Библию.

— Я стараюсь учить ее.

— Ты не сверялась с ней?

Мэри покачала головой, в тот момент ей стало совестно.

— Как тебе не стыдно? — попеняла ей Констанция и поцокала языком.

— Мне искать там слово «вилка»?

— Можешь прочитать весь Ветхий и Новый Завет и встретишь его всего раз, может, два. В контексте, который никак не поможет тебе в твоем деле.

— Ты хорошо знаешь текст?

— У меня было куда больше лет на чтение, чем у тебя.

— А если не «вилка», то что? — спросила Мэри, но, когда она спрашивала, ответ уже всплыл у нее в голове. Не успела Констанция ответить, как она сказала сама: — Змей.

— Умница. Твой муж ошибается: у тебя быстрый и тонкий ум.

— Спасибо, что веришь в это.

— Да, думаю, что «змей» будет более кстати, чем «вилка». Моя мысль проста: ты не преуспеешь в своем деле, если станешь изучать другие составляющие помимо зубьев Дьявола.

— Это просто вилка, — твердо сказала Мэри, вспомнив свою клятву считать эти предметы исключительно столовой утварью.

— Верно. Но когда предмет замещает змеиный язык? Может быть, пища — самое подходящее. Или… это может быть элемент, который тот, кто на самом деле одержим, посадил точно семя в твоем дворе.

— Констанция, могу я снова к тебе прийти?

Та посмотрела ей в глаза и ответила:

— Можешь. Я рада, что ты решила заново разжечь нашу дружбу, даже если углями послужили неотложные вопросы. Ты мне симпатична, Мэри, я тебя уважаю и всегда рада видеть. Но прежде ты была осторожна. И тебе стоит оставаться такой и сейчас.

— Потому что?..

— Потому что ненависть из Хартфорда может вскоре прийти сюда, и я по-прежнему опасная собеседница, если только ты не хочешь покинуть Бостон посредством виселицы. О тебе уже пошли нехорошие слухи, поэтому пока не стоит привлекать к себе внимание.

— Раньше у меня было больше страхов, чем сейчас. После того, что я пережила этой осенью, у меня их осталось совсем мало. А самый главный из них, при условии, что мое сердце еще бьется, — это перспектива прожить всю жизнь с человеком, которого ты справедливо назвала чудовищем. И, Констанция…

— Продолжай.

— Наступает время, когда сопротивление — это не исступление, а здравый смысл.

— Даже если оно ведет к петле?

— Я буду осторожна.

— Ты стала храброй девочкой. Не такой кроткой, какой кажешься на первый взгляд, твое спокойствие — только маска. Я одобряю.

— Благодарю тебя.

Констанция похлопала ее по плечу, улыбнулась и скрылась за дверью столярной мастерской.

«И всякий, верующий в Меня», — думала Мэри, идя по направлению к центру города.

«И всякий, верующий в Меня…»

Евангелие от Иоанна, глава 11, стих 26: «И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек». Эти слова Иисус говорил Марфе.

Те, кто сомневается, — обречены. Как им и положено. Так же как и тем, кто верил и все равно примкнул к Люциферу.

Мэри не знала, во что верит ее муж и насколько сильна его вера. Как мог он обращаться с ней подобным образом, если всем сердцем и душой хотел идти по пути своего Господа и Спасителя? Неужели он на самом деле полагает, что жестокостью может чему-то научить жену? Однако он ходил в церковь, читал псалтырь и молился перед едой. Сколько еще среди прихожан тех, чья жизнь настолько лицемерна? Кто притворяется, что разделит будущее с избранными, тогда как на самом деле их ждет ад?

Возможно, Томас действительно думает, что она закопала вилки и пестик в саду, он намекнул на это в тот день, когда ее прошение было отвергнуто. Может быть, он — вместе с ее родителями — считает, что защищал ее.

Но вполне может быть, что все это не более чем оправдания клеветы и лжи.

В любом случае это не имеет значения. Однажды он вполне может убить ее.

Придя домой, Мэри сняла снегоступы. Кэтрин спросила, где она была, — исключительно из вежливости. Мэри ответила, что ходила к меднику, но у того не оказалось ковшей, поэтому пока им придется обходиться тем, который у них есть.

— Но с нашим ковшиком все в порядке, — заметила Кэтрин.

— Хорошо, — ответила Мэри. — Я подумала, что он уже начал течь. Рада, что ошиблась.

Ночью она читала Библию до тех пор, пока свечка не стала совсем маленькой, а слова не размылись. Она водила пальцем от страницы к странице, отыскивая одно лишь слово, одно лишь слово, которое имело бы смысл для того, кто отдал душу Дьяволу: «змей». Иногда, просматривая главы, она сразу же забывала слова и сюжет, тогда ей приходилось возвращаться и перечитывать страницы.