Чаша Асклепия (СИ)

Сбежать киборг хочет… Даже смешно — куда он побежит? Мухами питаться, болотной водой запивать? Дэничка сейчас у него балованный мальчик, шоколад привык кушать, сыром заедать… Ждёт, поди, Дэничка, не дождётся, когда заберёт его Вениамин Игнатьевич со Степянки и увезёт к молочным рекам с кисельными берегами…

Вениамин Игнатьевич благодушно улыбался и чуть снисходительно поглядывал на Стаса, отмечая и мешки опухших век, и белки глаз в сеточке красных прожилок, и лихорадочный блеск полубезумного взгляда.

Хотя эффект должен был быть гораздо сильнее. Или Вениамин Игнатьевич неверно рассчитал дозу «настоечки», или Стас перестал её принимать. Но доктор только сегодня потихоньку проверил заветную бутылочку: содержимое в ней уменьшалось строго по плану. Это немного волновало, но не сильно. Следующую порцию «успокоительного» Вениамин Игнатьевич приготовит с большей концентрацией действующего вещества.

Вечером, когда зной спал, а парни и вечно мешающая им Полина заговорщицки прошептали доктору, что всё готово, остались совсем мелочи. Ему надо было ненадолго опять увести капитана с корабля. Вениамин Игнатьевич, улыбаясь, предложил Стасику «перед сном подышать свежим воздухом», давая оболтусам закончить приготовления.

И, используя отвлекающий манёвр с якобы потерянным диагностом на краю поляны, отправил совестливого Стасика искать столь необходимую для доктора вещь, а сам незаметно вернулся на корабль.

Они все вместе спрятались в пультогостиной и погасили всё освещение. Шумно дышал Владимир, чуть покряхтывала Мария Сидоровна, а Полина все никак не могла успокоиться и долго еще хихикала в своем углу, пока на нее кто-то не шикнул. Последовала короткая возня, звук глухого тычка в чей-то бок, потом пилот прошипел сквозь зубы: «Погоди у меня…» И все затихло. Несколько минут они ждали в полной тишине. Стас всё не шел.

Он появился на пороге неожиданно, и руки его крепко сжимали наградной бластер. В эту минуту капитан Петухов напоминал сжатую пружину или дикого зверя своей напряжённой позой, а больше — опасным блеском глаз и слегка неестественным оскалом. Опять сдавленно хихикнула Полина. А доктор Бобков забыл, как дышать. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя, только безумные глаза Стаса и бластер, сжимаемый твёрдой рукой.

За доли секунды в голове Вениамина Игнатьевича пронёсся вихрь мыслей, стремительный и бессвязный. Лишь одна зацепилась острым коготком за самый краешек сознания и ослепительной вспышкой лопнула в мозгу: «Он сошёл с ума! Он перестреляет всех! Я не хочу умирать! Это так глупо…»

В следующий миг вспыхнул свет и нестройный, но очень весёлый хор затянул:

— С днём рождения, Станислав Федотыч!

Вениамин Игнатьевич сначала хихикнул, чувствуя, как разжимается жёсткая рука ужаса где-то в груди, а потом расхохотался в голос, рассматривая ошарашенное и такое сейчас глупое лицо Стасика.

«А жаль, что он никого не пристрелил….» Облегчение и чувство юмора вернулись одновременно и затопили собой Вениамина Игнатьевича с головой.

Вообще, всё вышло в конце концов очень забавно, Вениамин Игнатьевич веселился от души. Все собравшиеся выглядели как полные кретины, коими, впрочем, и являлись. Начиная от Марии Сидоровны в красном колпаке, похожем на пожарное ведёрко, и заканчивая явившимися с опозданием клоунами-геологами в камуфляжных скафандрах и обвешанных бутафорским оружием.

Да, праздничный торт выглядел под стать имениннику. Нелепая чёрно-белая куча непонятного происхождения с торчащими во все стороны свечами. Впрочем, на вкус оказалось вполне съедобно, что странно. Хлопнула пробка от шампанского, растроганный Стасик произнес ответную речь. Всё было мило и весело. Было. Очень недолго.

Началось всё… А с чего всё, собственно, началось-то?

Вениамину Игнатьевичу впоследствии очень тяжело давались воспоминания того вечера. Вдруг как-то резко оказалось, что все то безобразие, которое творилось вокруг Вениамина Игнатьевича последнее время, — это была милая репетиция катастрофы, обрушившейся на мирного доктора всего за несколько секунд. Такого исхода событий представить себе Вениамин Игнатьевич точно не мог. Хотя и весь ужас ситуации осознал далеко не сразу. Сначала всё происходящее показалось продолжением какого-то розыгрыша, нелепого и глупого, но вполне безобидного.

Картинки сменяли друг друга в памяти Вениамина Игнатьевича, почти не связанные между собой, но постепенно выстраивающиеся в одну цепь, логическим окончанием которой стала грянувшая катастрофа.

Вот Фрэнк, навигатор геологов, с интересом разглядывающий визуализацию их бортового искина. Маленький чернявый парень, выглядевший щуплым подростком даже по сравнению с худощавым, но высоким Дэничкой, восхищённо блестел глазами, цокал языком и шептал что-то на незнакомом языке, только что не облизывался на столь выразительные прелести.