Чаша Асклепия (СИ)

Как оказалось, он не столько внешним видом восхищался, сколько прокачкой их искина. Вениамин Игнатьевич тогда удивлённо вскинул брови (прокачка? У их шалавы?), но, переведя взгляд на невозмутимого Дэничку, усмехнулся про себя: дитё опять играется, дурит наивного геолога. Всё-таки Вениамин Игнатьевич достаточно пообщался с киборгом, чтобы заметить лукавые искорки в глубине льдистых глаз.

Доктор отхлебнул шампанского и расслабленно улыбнулся: хороший вечерок, даже гости не слишком напрягают и утомляют. И Стасик глупо улыбается, и Дэничка радует детской непосредственностью.

И тут, как в плохом боевике, «раздался неожиданный звонок», вернее, пришёл вызов по космосвязи.

========== Глава 14 ==========

И тут, как в плохом боевике, «раздался неожиданный звонок», вернее — вызов космосвязи. Вениамин Игнатьевич сначала даже хихикнул — Степянка становится весьма популярной планетой.

На экране мужчина с неестественно красивым и гладким лицом приветливо растянул губы в некоем подобии улыбки. «Улыбка крокодила», — почему-то промелькнуло в голове доктора.

Вениамин Игнатьевич автоматически отзеркалил улыбку, мимоходом отметив не слишком качественную пластику лица звонящего. Он снисходительно смерил взглядом хлыща на экране — сам Бобков давно назначил день и час для своей процедуры. У настоящего мастера и в по-настоящему хорошей клинике.

— Роджер! Дружище! Рад тебя видеть пока живым… — голос нового гостя Степянки резал слух фальшью и своей нарочитой радостью. Хотя чего ждать от друзей неудачника и лузера? А что Сакаи — именно неудачник и лузер, под стать Стасику, легко вытекало из рассказа капитана геологов. Бывший полицейский. Хм… Ну да, бывший полицейский, бывший военный, бывший киборг… Все какие-то бывшие, ничего настоящего.

Философские размышления доктора Бобкова прервал резкий, почти каркающий голос Роджера.

— Новотамбовский волк тебе друг, Балфер, — геолог вприщур глядел на нового участника реалити-шоу и как-то очень яростно сжимал кулаки — до побелевших костяшек.

Вениамин Игнатьевич невольно поморщился: мужланы — они и на Степянке мужланы, а полиция от военных недалеко ушла. Но тревога в тот момент ещё не коснулась мозга доктора, расслабленного лёгкой эйфорией атмосферы праздника и эффектом от игристого вина.

Наверное, именно поэтому всё происходящее продолжало восприниматься как товар из магазина приколов: глупо, пошло, бесюче, но совсем безобидно.

Вениамин Игнатьевич брезгливо разглядывал банку с мутным зеленоватым рассолом, которую Балфер демонстративно сунул прямо в нос всем присутствующим. Он даже не сразу понял, что в ней плавает не маринованный кочан капусты, а голова человека.

Доктор поморщился и подавил рвотный рефлекс: надо же, каким натуралистическим реквизитом озаботились новые гости.

Мозг не хотел принимать всё происходящее за правду: возможно, абсурдность и сюрреализм последнего месяца достигли в сознании Вениамина Игнатьевича критической отметки. Или же доктор просто привык, что все события, пусть и дикие на первый взгляд, но вполне невинные по своей сути, заканчиваются не более чем вонью от трупика облезлой крысы. Или… образцово-показательной поркой от киборга.

От воспоминаний о «той ночи» зачесались ягодицы и чуть испортилось настроение, поэтому дальше слушал Вениамин Игнатьевич гостя с орбиты с нескрываемым раздражением и вполуха. Балфер что-то лепетал о пиратах, сделках, кровной мести. Несмешной спектакль явно затягивался.

Наконец «пират» решил закругляться и выплюнул в лицо капитану геологов финальную фразу:

— А теперь слушай меня внимательно, узкоглазая макака! Я пришел сюда за базой — и я ее получу. Ну, а у вас есть целых три часа до нашего прилета, чтобы убраться прочь…

Вирт-окно погасло, и Вениамин Игнатьевич, хихикнув, повернулся к остальным. И замер, удивлённый серьёзными, даже похоронными физиономиями окружающих.

Что-то кольнуло в груди и чуть сжало желудок. Вениамин Игнатьевич вдруг понял, что это, видимо, не шутки. Стало страшно, хотя именно в тот момент — ещё не очень.

Дальше события понеслись вскачь, как в ускоренной перемотке или, вернее, как всё в том же дешевом триллере, когда экономят на хорошем сценаристе и не умеют держать интригу. Расслабленный мозг Вениамина Игнатьевича явно не поспевал за пассажами безумной истории.

Доктор Бобков, неприлично открыв рот и глупо хлопая глазами, следил за калейдоскопом мелькающих кадров и сцен.

Вот уже Стас стоит, направив в голову Роджера (Роджер ли его зовут?) бластер, а пираты (с ума сойти, эти недотёпы — пираты!) — на него своё отнюдь не бутафорское оружие.

Но даже и в этот момент Вениамин Игнатьевич ещё не осознал всей тяжести ситуации. Он даже не столько испугался — рассердился. А ну как сейчас Дэничка решит вмешаться?! Они даже не представляют, насколько все они близки к смерти, а Вениамин Игнатьевич — к краху всех его мечтаний и надежд.