Чаша без терпения

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнила Андриана.

– Таисия Лопухова была секретарём и занималась всей бумажной волокитой, знать она могла многое, плюс к этому путалась с моим отцом.

– Да, возможно, вы и правы.

– Так вы берётесь за расследование убийства моего отца?

– Мне нужно подумать, – уклончиво ответила сыщица.

– Что тут думать! – вспылил Аверьянов.

– Вот теперь, Максим Касьянович, я узнаю ваш характер, – хмыкнула Андриана и, не давая раскрыть ему рта, спросила: – У вас есть рыжий пудель?

– Кто? – изумился он.

– Пудель рыжего, золотистого цвета?

– Нет у меня никакого пуделя! – рявкнул он. – В нашей квартире вообще нет собак!

– А у родителей вашей жены?

– Здоровенный серо-белый котяра! Васька! Они подобрали его два года назад возле дачи своих знакомых. Васька был блохастым дохляком. Они выходили его на свою голову, и теперь он ими помыкает, как барин своими дворовыми.

– Понятно. А у вашей мамы есть собаки?

– У мамы кенарь Илларион Филиппович. Спокойный интеллигент, творческий человек, вернее, птица, конечно, всё время, кроме периода линьки, поёт.

– Что же, в вашем окружении вообще нет собак? – удивилась Андриана Карлсоновна.

– Собак нет, – усмехнулся Максим Аверьянов, – зато есть босс барбос.

– Как это? – не поняла Андриана.

– Об этом я расскажу вам как-нибудь потом.

– Хорошо, – согласилась она и сама себе удивилась: «Я что же, собираюсь с ним ещё встречаться? Какое такое «потом»?

Его вопрос: так вы согласны? – застал её врасплох.

И она ответила «да».

– Вот и чудненько! – обрадовался Максим Аверьянов и снова подобрел.

– Теперь, – сурово проговорила Андриана, – я хочу как можно больше знать о вашем отце.

– Я и сам знаю о нём не так уж много, – ответил Максим.

– Ваш отец, прежде чем перейти на работу в управляющую компанию, где и кем работал?

– Насколько я помню из своего детства, мой отец всегда работал в жэке.

– Но это практически то же самое, – сказала Андриана.

– То же самое, – кивнул Максим. – Так что у моего отца богатая практика общения с жильцами многоквартирных домов.

– А вы хорошо жили? – осторожно поинтересовалась Андриана.

– Что значит хорошо? – удивился сын Нахрапова.

– С финансовой точки зрения, – уточнила она свой вопрос.

– Нормально жили, не бедствовали. У нас была дача и даже машина, как сейчас помню, новенькие «Жигули».

– Но ведь «Жигули» тогда дорого стоили? – спросила сыщица.

– Можно сказать и так, – согласился Аверьянов.

– То есть ваш отец… – Она запнулась.

– Запускал руку в карман государства, – подсказал ей Аверьянов, – ведь тогда все эти жэки и жэу были государственными.

– Ваши родители часто ссорились?

– Из-за денег?

– Нет, вообще.

– По-моему, редко, – подумав, ответил Максим. – Но я рано вылетел из родительского гнезда.

– То есть?

– Сразу после школы поступил в столичный вуз, отучился пять лет. Вернулся и…

– Почему вернулись? – перебила его Андриана.

– То есть? – искренне удивился он.

– Почему вы вернулись? Не сумели зацепиться в столице?

– Я и не собирался там ни за что цепляться, – голос его прозвучал обиженно, – я вернулся домой.

– Но жить дома не стали?

– Так получилось.

– Что значит получилось?

– Я познакомился с девушкой, в которую влюбился ещё в столице. Правда, она училась в другом вузе. Но мы оказались земляками. Расписались мы ещё во время учёбы, а, вернувшись домой, поселились у её родителей.

– Почему у её?

– Потому что у тестя с тёщей была просторная четырёхкомнатная квартира, – ответил Максим и, чуть помедлив, добавил: – К тому же Есения уже была беременна, и ей было удобнее жить со своей матерью. Марина Андреевна, моя тёща, к тому времени уже не работала и могла посвятить больше времени дочери и внуку.

– Я вас поняла, – сказала Андриана Карлсоновна, – а ваши родители против этого не возражали?

– Нет.

– Максим Касьянович, вы один у своих родителей?

– И да и нет, – ответил он.

– То есть? – удивилась сыщица.

– Я один родной сын. Но в семье воспитывалась ещё Майя Аркадьевна Солоницына.

– Кто это?

– Моя двоюродная сестра по материнской линии, то есть родная племянница моей матери. Её родная сестра вместе с мужем пропали, когда дочери было всего два года.

– Как это пропали? – удивилась Андриана Карлсоновна.

– Отец Майи, Аркадий Гурьянович Солоницын, был геологом. Мать – воспитательницей в детском саду. Но в том году она поехала к мужу в экспедицию во время отпуска. А крохотную дочь оставила пожить в нашей семье. Но там во время полевых работ случился какой-то обвал, и родители Майи пропали, мы думаем, что, скорее всего, они погибли. Просто их тела не удалось отыскать. Так Майя осталась у нас. Не отдавать же её при родной тёте в детский дом.

– Действительно, – согласилась Андриана. – Ваши родители её удочерили?

– Да. Но когда Майя выросла, она взяла фамилию и отчество своего отца.

– Почему?

– Этого я не знаю, но могу предположить, что Майе хотелось таким образом сохранить память о своём отце.

– Ваши родители пытались отговорить её?

– Насколько мне известно, нет.

– Майя по-прежнему носит отчество и фамилию своего отца?

– Отчество – да. Фамилию – нет.