Чаша Герострата

Филипп не обманул: из-за дверцы показалась огромная змея. С угрожающим шипением она поднялась на хвосте, раздула свой капюшон и метнулась вперед, на того, кто посмел нарушить ее покой и покуситься на сокровище Артемиды.

Но Герострат выставил перед собой пылающий факел.

Змея обожглась и отползла.

Герострат ткнул факелом в ее логово, в темноту за дверцей.

Змея снова попыталась атаковать его, открыв пасть с выставленными вперед ядовитыми зубами, — и снова ткнулась треугольной головой в пламя.

Резко и неприятно запахло горелым мясом.

Герострат отбивал факелом атаки кобры — и с каждым разом змея становилась все более вялой. Наконец она едва могла шевелиться — и тогда Герострат отсек ее голову кинжалом и, отбросив мертвую змею в сторону, запустил руку в тайник.

Он молился всем богам, чтобы в тайнике не было еще одного смертоносного сторожа, — и молитва его была услышана.

В тайнике не было ни другой змеи, ни скорпиона.

Зато там была чаша.

Большая чаша из удивительного серебристого металла, более тяжелого и более красивого, чем золото.

Чаша была прекрасна — и в то же время от нее веяло невыразимой древностью. Герострат вспомнил, что Филипп говорил о временах, когда на земле властвовали еще не боги, а титаны и боги еще только боролись за власть.

Неужели эта чаша создана в те незапамятные времена?

По ободку этой чаши вилась надпись на незнакомом Герострату языке. Может быть, это язык, на котором говорили между собой древние владыки мира, титаны?

Герострат поднял чашу перед собой, залюбовался ею.

Чаша была прекрасна.

Она была совершенна — как сам храм Артемиды, в котором она хранилась.

Герострат вспомнил, что сказал Филипп об этой чаше.

Любой напиток, налитый в нее, приобретает удивительные свойства. Будь то вино или простая вода — человек, который выпьет его в полнолуние, обретает бессмертие.

— Но если это так просто, — спросил тогда Герострат, — если это так просто, почему жрецы, хранители храма Артемиды, до сих пор не стали бессмертными?

— Это далеко не так просто, как кажется. Выпив из этой чаши эликсир, человек не только обретает бессмертие. Он навлекает на себя гнев богов, в первую очередь — гнев матери Артемиды.

Гнев Артемиды страшен, поэтому жрецы, которые служат ей, дали обет никогда не пить эликсир бессмертия и сделать все, чтобы никто другой не посмел выпить его.

— Гнев Артемиды… — пробормотал Герострат, и покосился на мраморную статую. Лицо богини и правда было искажено гневом.

— Я не боюсь тебя! — прошептал святотатец.

И тут же его голову словно обхватил обруч боли.