Чаша гнева

- Что это значит, товарищи? - пробормотал обескураженный товарищ Богданов, когда мои люди вытаскивали у него из кобуры револьвер, а от пояса отцепили казачью шашку, которой этот тип совершенно не владел и таскал только для красоты.

- Вот, читайте, товарищ Богданов, - развернул я у него под носом выданный Ильичем мандат-вездеход, повелевающий оказывать мне всевозможную помощь со стороны органов советской власти и большевистских организаций на местах.

- Товарищ Серегин, ваш мандат - подделка! - с апломбом заявил тот. - Дата на нем сегодняшняя, а до Петрограда отсюда почти полторы тысячи верст.

- Ах, значит, подделка?! - усмехнулся я, прямо в воздухе разворачивая панорамное просмотровое окно с эффектом присутствия в зал заседаний Таврического дворца, где Ильич толкал с трибуны речь перед делегатами Третьего Съезда Советов. - Как видите, товарищ Ленин сейчас немного занят, а то бы он сказал вам пару ласковых. В Петрограде всем давно известно, что товарищ Серегин ходит из одного места в другое по принципу «одна нога здесь, другая там», и что по этому короткому пути он может провести с собой хоть двух человек, хоть целую армию.

А Ильич тем временем вещал, и его слова гулко разносились по привокзальной площади и окрестностям:

«... товарищи, основная задача советской власти на данном этапе - установить в стране твердый революционный порядок, защитить основные права трудящихся, ликвидировать последние пережитки временщины, победить хаос и бесхозяйственность, наладить мирную жизнь, объявить беспощадную войну уголовщине и бандитизму и на полную мощность запустить промышленность и транспорт. Выполнив это, мы без промедления должны приступить к построению практического социализма, ликвидации безграмотности и промышленной отсталости, чтобы Российская Советская Социалистическая Республика смогла превратиться в несокрушимый форпост для развертывания следующих этапов Мировой революции!»

Дождавшись завершения фразы и бурных аплодисментов зала, я отключил прямую трансляцию, и на привокзальной площади наступила тишина, нарушаемая только граем растревоженных ворон.

- А как же борьба с Калединщиной и прочей контрреволюцией? - всплеснув руками, воскликнул товарищ Миргородский. - Почему товарищ Ленин ничего не сказал и об этом?

- Ликвидация Калединщины - это только моя задача, - отрезал я. - Сейчас мне для этого необходим большевизированный тридцать второй донской казачий полк, который через некоторое время прибудет на станцию Александровск, а самое главное, нужен его командир, старый большевик войсковой старшина Филипп Миронов...

- Казачий офицер, и вдруг большевик?! - уязвленно воскликнул товарищ Михайлович. - Такого просто не может быть!

- Да, товарищ Миронов - большевик, причем с тысяча девятьсот шестого года, - подтвердил я. - Сведения у меня, товарищ Михайлович, совершенно точные. Впрочем, и вас здесь тоже я так просто не оставлю. Временным военным комендантом города Александровск назначается товарищ Кобра, а в качестве средств усиления я выделяю эскадрон кавалерии, два взвода мотопехоты и два звена «Шершней». Порядок должен быть наведен идеальный, всю анархистскую братию требуется разоружить и взять под караул, а тех, кто станет оказывать вам вооруженное сопротивление, уничтожайте к чертовой матери без всякой пощады. И проверь контингент в городской тюрьме. Уголовную шушеру сразу ставь к стенке, а разную там контрреволюцию, как и следует из нашего соглашения с товарищем Дзержинским, отправляй к нам в Тридесятое царство для разбора полетов.

- Берегитесь, товарищ Серегин, вы объявляете войну всему мировому анархизму! - привстав на цыпочки, чтобы казаться солиднее, выкрикнул Махно.