Чаша Грааля. Софиология страдания

Вместе с Сыном Человеческим, для каждого человека существует та же борьба и выбор, неизбежный и спасительный: принять или же не покориться судьбе своей, в которой выражается о нас воля Отчая. Такое решение не часто совершается в краткое мгновение, но может простираться на долгие годы, иногда на всю жизнь. Решение Христа в Гефсиманском борении ожидалось Творцом и творением, небом и землёй, ангельским собором и человеческим родом. Однако, когда оно за всех было принято, навсегда нерушимое, теперь от каждого из нас оно так не ожидается. Но оно ждётся от нас уже Самим Христом, за Себя и за всех единожды ответившим: «Да будет воля Твоя!..» Теперь Он Сам склоняется Своим человечеством к нашему изнеможению, Он хочет, чтобы Его ответ сделался и нашим, Он со-страждет с нами во тьме нашей Гефсиманской ночи, ожидая от нас труднейшей победы – над собой самими: как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр. 2:18). Он протягивает утопающему спасающую руку, которая им и должна быть принята. Но как? Как можем мы действительно призвать Христа, чтобы соединиться с Ним, познать Его спасающую силу? Конечно, это происходит во всяком сердечном Его призывании, однако с исключительной силой и действительностью в спасительном «воспоминании» Его вочеловечения, в таинстве Тела и Крови, в Божественной литургии, в котор[ой] Он жертвоприносится «о всех и за вся». В эту её вселенскость вмещаются наши беды и горести, борьба и изнеможение, но и вместе с победой над нашей немощью.

Господь становится близок нам в причащении не только устами, но и духовном. Он ныне и присно, как бы сходя с небеси, в земном пребывании с нами со-страждет, не гнушается нашей малостью. И мы с верою и дерзновением должны ответно припадать к Нему со скорбями и недоумениями, сомнениями и малодушием. Незримо, неведомыми путями Он приближается к нам, посещает нашу душу, целит её, воскрешает, дарует ей мир и небесную радость, как капли росы её освежающую. В нас появляются новые силы жизни, новая воля к несению своего креста за Ним и вместе с Ним. Посему, христиане, несите ко Христу, присутствующему во Святых Своих Тайнах, и ко Кресту Его свои собственные кресты, ищите благодатного от Него осенения и помощи в молитве, наипаче же в Божественной литургии, в которой «смерть Господня возвещается, дондеже придет» Христос, жизнь наша и радость. Аминь.

5. О всех и за вся!

В литургии приносится крестная жертва Христова, «сие творится в Его воспоминание». Это не есть только человеческая память о ней, но она сама, таинственно продолжающаяся через приношение руками священника, который в нём являет собой Самого «Иерея вовек по чину Мелхиседекову», Господа Иисуса Христа. Господь есть «и Приносящий и Приносимый» (как говорится в тайной молитве на Херувимской).

Любовь Божья к миру и человеку, раскрывшаяся в Боговоплощении, продолжает и ныне являть себя миру в этой вселенской жертве, приносимой за всех людей и о всём человеческом бытии, от лица всего творения, приявшим человеческое естество Сыном Божьим. Она одновременно есть жертва любви Его к Отцу в вечной жизни Святой Троицы, как и Сына Человеческого от лица человечества и всей твари.

В этом смысле со Христом, в Его Богочеловечестве, и мы её приносим Богу. Полноту этой истины и должны мы вместить в своё немощное и ограниченное сознание.

Но можем ли мы говорить о вселенской силе этого жертвоприношения, если оно является ограниченным в пространстве и времени, участвующие же в нём члены Церкви составляют лишь малую часть всего человечества? Принадлежит ли Христу вся эта Его другая часть, или же она остаётся Ему чуждою, неведающею или отрицающею Его?

Извне может так и казаться, что это человечество не есть Христово, хочет принадлежать самому себе, а через то отдаётся во власть «князя мира сего», хотя внутренно и подорванную, но ещё продолжающуюся. Однако, вопреки этой мнимой очевидности, человечество в естестве и судьбах своих остаётся единым. Оно безраздельно воспринято Христом в Его Богочеловечестве. Для нас является ещё тайной, сокрытой в запредельности, как и когда раскроется и осуществится это единство рода человеческого, и жертва ныне приносится лишь христианами от лица Церкви. Однако сила и действенность её распространяется на всё человечество, которое предстанет и на Страшном Суде в этом своём многоединстве. И как в первородном грехе Адама всё оно соединяется, так и в Боговоплощении подаётся ему искупление, хотя и во всём своём многообразии. Таково радостное обетование и упование нашей веры.

Но есть в нём ещё и другая светлая сторона. Вместе со Христом и мы в этом жертвоприношении участвуем, с Ним его соприносим, как «мысленную и бескровную службу». И в этом одновременно выражается молитвенно наша любовь и к Богу, и к человеку. Это есть хваление и благодарение Богу, соединяемые со всяким приношением, относящимся к нашей человеческой жизни.