Чаща

– Всем идти незачем, – сказал Юстас. – Дуйте обратно в хибару, а я его возьму.

Прежде чем кто-то успел ответить, Юстас уже шел по улице со штуцером в руке, а Боров трусил следом.

– Не хотел бы я быть тем жирным дурнем, – сказал Коротыш.

– Разве нам не нужно вернуться в дом? – спросил я.

– Нужно, – сказал Коротыш, – но уж очень мне нравится смотреть на Юстаса за работой.

Юстас проворно миновал проулок и подошел к будке. Боров уселся рядом, как будто дожидаясь своей очереди.

Юстас размахнулся, и приклад штуцера обрушился на дверь, как копыта разъяренного бизона. Дверь слетела с петель, открыв скрючившегося над дырой Жирдяя. Ухватив за рубаху, Юстас сорвал его с насеста, только голая задница Жирдяя блеснула при дневном свете. Полотно рубахи с треском поехало.

– Отвали, долбанный ниггер, – успел выкрикнуть Жирдяй, прежде чем приклад впечатался ему в лоб и он отключился.

Юстас перехватил его, перекинув через плечо, как мокрое белье, и двинулся с ношей по улице, выставляя миру голую задницу Жирдяя. Следует заметить, Жирдяй был не мелким, так что для любого другого то, что сделал Юстас, было бы сродни подвигу Геркулеса.

Боров встретил их, а потом побежал следом, совсем как почетный эскорт.

(6)

Как ни удивительно, никто, похоже, не заметил верзилу-негра с ношей в виде белого толстяка с выставленным напоказ голым задом и громадным диким боровом на буксире.

Юстас приволок Жирдяя в наше укрытие напротив борделя, пронес в заднюю комнату и бросил на пол. Потом притащил один стул из гостиной и пристроил на нем Жирдяя. Дальше Коротыш привязал его к стулу банданами, которые нашлись у Юстаса в кармане. Боров сел рядом и внимательно наблюдал за Коротышом. Можно было подумать, что он учился завязывать узлы.

Коротыш достал носовой платок, не забыв продемонстрировать налипшую в нем порядочную порцию своих соплей, и засунул его Жирдяю в рот. Штаны Жирдяя по-прежнему были спущены, а белья на нем не было, так что зрелище было еще то. Хоть я и знал, что Джимми Сью подобного насмотрелась, я предложил ей выйти, что она и сделала.

Коротыш легонько шлепнул Жирдяя по щекам, чтобы привести в чувство, но тот не реагировал.

– Прилично ты ему врезал, Юстас, – сказал Коротыш.

– Выбирать не приходилось.

– Как бы у него в голове не перещелкнуло, так что он решит повсюду ходить без штанов.

– Врезал от души, – сказал Юстас. – Постой, он, похоже, приходит в себя.

– Глядите, чтобы он не лягнул, – сказал я. – У него в подметках лезвия.

– Он и дерьмо не лягнет со связанными ногами, – сказал Юстас.

– Просто я хотел, чтобы вы знали, – сказал я.

Жирдяй застонал и попытался выплюнуть платок, но Коротыш засунул его глубже.

– Слушай меня, толстожопый, – сказал он. – Сейчас я вытащу платок, но, если станешь звать на помощь, Юстасу придется еще раз угостить тебя прикладом.

В доказательство серьезности угрозы Юстас осклабился и замахнулся штуцером.

– Теперь, если в поганой своей утробе ты убежден, что будешь вести себя тихо, я вытащу платок. Просто кивни, если согласен. Или, наоборот, помотай головой и тогда снова получишь прикладом между глаз.

Жирдяй кивнул, и Коротыш вытащил платок. Первый раз за все время Жирдяй перевел взгляд на меня. Безобразный, как и прежде, с проваленным за недостатком зубов ртом. Когда он заговорил, казалось, он глотает слова.

– Ты, Рыжий. Ты зачем здесь?

– Как думаешь, – сказал я. – Ищу свою сестру.

– А, так ее сердцевинку помяли, – сказал он.

– Она не яблоко, чтобы мять сердцевинку, – сказал я.

– Как знаешь, – сказал Жирдяй. – Только ее хорошо отъездили.

Меня передернуло, но я взял себя в руки.

– Все равно хочу ее вернуть.

– Кусочек сладкий да уже разжеванный, – сказал Жирдяй.

– Юстас, – сказал Коротыш.

Тот шагнул и приклад штуцера въехал Жирдяю между глаз.

– Какого черта? – взвизгнул тот. – Больно.

– Еще бы, – сказал Юстас.

– Удар был рассчитан, верно, Юстас? – сказал Коротыш.

– Если ты про то, что я удержал руку, так и было, – сказал Юстас.

– Как раз про это.

– Ну тогда все верно.

Жирдяй поднял голову и поинтересовался:

– Откуда взялись этот мелкий кусок дерьма и ниггер?

– Мы прибыли по почте, – сказал Коротыш. – От «Сирза и Робака». Там сзади наши фотографии. Заказывай. Нас с Юстасом доставят озверевшими, шлюха в той комнате идет в нагрузку.

– Я ее знаю, – сказал Жирдяй. – Думает, слишком хороша, чтобы я ее пользовал.

– Не удивлюсь, если многие женщины приходят к такому выводу, что дает разгадку к милосердию твоей кузины, – сказал Коротыш. – Итак, ситуация следующая. Я буду задавать простые вопросы, а в перерывах лупцевать твою башку револьвером. Надо думать, когда я закончу, надеть шляпу ты сможешь с трудом. Я буду бить тебя, даже если ответишь на вопросы. Смысл очень простой – чтобы ты понял, что, не получив ответа, я изобью тебя еще сильнее. Или попрошу Юстаса вправить тебе мозги прикладом, чтобы потекли из носа, если не выложишь все, что нам нужно знать.

– Стану говорить или нет, все равно получу люлей, – сказал Жирдяй. – В чем тогда смысл?

– Ты получишь, как выразился, «люлей», это верно, – сказал Коротыш. – Смысл в том, чтобы ты понял, что мы не шутим.