Чаща

Что же до моего деда, тело так и не нашли, но я поставил памятный камень рядом с могилами Ма и Па, чтобы всем им быть рядом. Правда, во сне я частенько видел его на дне реки Сабин, оплетенного водорослями и объеденного сомами. Как бы грустно это ни было, я не забывал, что он похаживал к Джимми Сью, пока распинался о своей праведности. Так что, в отличие от Лулы, цветы на его могилу я не носил. И вот еще что: ни я, ни Джимми Сью никогда и словом не обмолвились о его бордельных похождениях, и сейчас я вспоминаю об этом впервые. Видно, надоело держать это внутри, а может, уже и не важно. Да и правда, какая разница.

Я уже упомянул о том, как перевел мою собственность на Юстаса с Коротышом, только они отказались забирать у меня все – под конец мы здорово сблизились, и в день перестрелки скрепили нашу дружбу порохом и кровью. Было решено, что я получаю землю под бывшим родительским домом, а они делят между собой дедов участок и строят дома на разных его концах, как, со временем, и случилось. Отличные, кстати, вышли домики, только жилище Юстаса немного попахивало из-за Борова, который тоже там прописался. А Коротыш продал свой бывший участок и дом одному приятелю из Оклахомы.

Начав отстраиваться на своей земле, дом я решил поставить на новом месте, подальше от прежнего. Уж больно место погребения родителей было связано в моей голове с оспой, и никак не хотел бы я, чтобы старая зараза проросла и отыскала меня, чтобы закончить начатое. Мы решили устроить на том месте семейное кладбище, правда, на тот момент из кандидатов на похороны были только мы с сестрой и женщина, которая стала моей женой – Джимми Сью.

Уже очень скоро на земле, что поделили Юстас и Коротыш, нашли нефть. Ровно на границе раздела их участков, и шутки на эту тему долго не утихали – а зная, сколько денег приносила та скважина, веселье было вполне оправдано. Не исключено, на их земле были и другие залежи нефти, только они не позволили бурить новые скважины, решив сохранить деревья и оставить большую часть под угодья. Очень много людей сочли это решение странным.

Но прежде, чем нашли нефть, случилось еще одно важное событие. Коротыш зачастил в наш новый дом с визитами к Луле, а через пару лет они отправились в Задворье, где от оспы уже не осталось и следа, и тамошний судья их обвенчал. Как рассказал мне Коротыш, женился он не только потому, что Лула была славной и симпатичной и они любили поговорить о звездах и росе, – дело было еще и в том, что она готова была держать его за руку когда и где угодно. Понятно, он был гораздо старше, но к тому времени и она стала совсем взрослой и самостоятельной. Мне нравилось, как они смотрят друг на друга.

Юстас так и не женился, сказал, что не вынесет, если кто-то будет рядом с ним постоянно. Правда, это не мешало ему частенько нас навещать и вместе с ним, Коротышом и Лулой мы провели много хороших дней.

Боров состарился и умер, а следом умер и сам Юстас, упав с телеги и сломав себе шею. Поговаривали, он был пьян, да только я в это не верю. Думаю, он сказал правду, когда пообещал нам, что не выпьет больше ни капли. В наших краях он был самым богатым чернокожим. Все свое состояние он завещал Джимми Сью и мне, а это, помимо земли и дома, включало половину прибыли от нефтяной скважины, старый штуцер четвертого калибра и запас патронов. Так что в одночасье мы стали богаты, как Мидас, да еще обзавелись смертоносным оружием, хотя после моего опыта с четвертым калибром я больше не хотел его повторять – правда, мне и не пришлось.

У Коротыша с Лулой родился мальчик, которого назвали Джеймс, точная копия отца, только нормального роста. Симпатичный парень и, надобно заметить, отличный племянник. Думаю, его ждет большое будущее. Что до путешествий, о которых мечтал Коротыш, то, кроме как поездки на север штата на выставку в новом автомобиле и в компании жены и сына, он уже никогда не выбирался за пределы Восточного Техаса. Его это, похоже, не беспокоило. Книги о путешествиях он тоже забросил, и я больше не видел его за чтением. Зато на самом высоком месте своего участка он построил вышку со смотровой площадкой для телескопа. Не того старого, а нового, куда сильнее. В плохую погоду телескоп накрывали специальным промасленным чехлом.

На этом самом месте, где-то лет через десять, Лула его и нашла. Подвело сердце, хотя он был еще не стар, пусть и не первой молодости. Он сидел на высоком стуле перед своим телескопом. Наблюдал за звездами. Надеюсь, он умер, не отрываясь от окуляра, и последний его взгляд был обращен на Марс.

Я мог бы рассказать больше о Луле и ее сыне и о наших с Джимми Сью детях – сыне Лукасе и дочери Луле, названной в честь моей сестры. Только это уже другая история. А вам хочу заметить, что мой рассказ, возможно, и не всегда чистая правда – но та правда, как я ее помню. Как говорит Джимми Сью: случается, помнишь не так, как все было, а так, как ты думаешь оно произошло.