— Так. Именно так! И никак иначе! Будь смелее! Сделай шаг. Дальше всё произойдёт, само собой. Ведь ты давно об этом мечтала.
— Но может это самая большая ошибка в моей жизни?
— Она ещё не скоро закончится. Не первая и не последняя. Иди вперёд, не останавливайся на достигнутом, иначе действительно потеряешь самое главное — мечту.
— Но мечта ли это?
— Так, всё! Хватит тупить! Больше я тебе ни слова не скажу.
Ресторан, в котором обедали был на порядок лучше того, центрального в Выборге, где праздновала свадьбу и после этого только один раз водил её туда Павел. Не помнила уже и по какому поводу.
— Надо было всё же взять вина, — нарушил ход её воспоминаний Евгений.
— Но ведь ты же за рулём?
— Ничего. Чуть-чуть не страшно.
Кажется, это был мой день рождения. Ну да. Точно! Но почему же я забыла этот день. Наверно потому, что мы тогда никого не пригласили. Были вдвоём. И разговор шёл о том, что уже не трогало нас, ибо темы давно стали не яркими. Нет, всё же годы не только делают людей похожими друг на друга, даже если один из них и сопротивляется, а ещё и убивают, какую-либо тягу к развитию.
Но нет. Всё не так. Просто каждый начинает жить своей отдельной жизнью, пуская ветки в корни, что не видны так как не создают крону.
— Наверно мне надо уже домой, — испугавшись мимолётной грусти, что, как считала возможно отразилась на её лице, сказала Инга.
— Ты можешь остаться у меня.
— Нет.
— Не спеши с ответом. Да и к тому же мы ещё не заказали десерт, который, надеюсь, придётся подождать.
— Думаешь от того, что растягиваешь время оно обернётся к тебе своей лучшей стороной?
— Всегда верил в лучшее.
Паша не оставит Леру. Даже, если я разведусь с ним, буду спокойна за то, что у дочери будет отец. Готова ли я к тому, чтобы начать другую жизнь? Пожалуй, нет. Что же требуется для того? Наверно некое отвращение к прошлому. Ненависть к тому, с кем был прежде. Но этого нет во мне.
— С самого утра у тебя было хорошее настроение. Что же случилось?
— Ничего страшного.
— Именно в этом проклятом ресторане. И зачем мы только сюда приехали? — взял её за руку.
Не сопротивлялась. Просто была холодна.
— Ты сосем замёрзла, — смотрел ей в глаза.
У него были зелёные с тёмным контуром по периметру. Это будто бы ограничивало его романтичность, снабжая её рамками, сдерживающими предел возможностей. Но каков он на самом деле? Как понять это? Да и нужно ли ей разбираться в этих вопросах. Почему не может сейчас испариться, оказаться в неприятном ей Выборге, но там, где был её дом, дочь, пусть и порядком надоевший муж. Надоевший? Нет. Это вовсе не то слово, которое теперь могла бы применить по отношению к нему. Скорее заставивший её устать от своей каждодневной монотонности, начавшей казаться ей серостью, но вовсе не надоевший. Просто в нём убит потенциал.
Но не она ли является причиной этого убийства?
Пашу обещали сделать ГАПом. Она перестала интересоваться его успехами. Даже не знает, какой объект теперь ведёт на работе. Может всё и не так плохо с её Пашей? Просто всё сама надумала про него и вынуждена жить под давлением своих же домыслов, что стали довлеть над их же хозяйкой, отделившись от неё и получив свободу?
Нет. Она не готова на измену. Впрочем, изменой ли является оставшаяся в тайне женская шалость? Конечно же нет. Но вот только не вырастет ли из неё нечто большее, что теперь как понимала, возможно прорастало в её отношениях с Евгением.
Найдёт ли силы в себе отказать ему сегодня? Но зачем? Лишь для того чтобы завтра уступить? Может всё же лучше сегодня проявить слабость и забыть навеки этот день?
Навеки? Или до следующего раза?
Нет, слишком много сегодня вопросов на которые не способна ответить даже сама себе.
Прикосновение его губ заставили её понять, сидит в машине с закрытыми глазами, будто бы тем самым вызывая в нём инициативу, чем и не преминул воспользоваться. Но почему же тогда отвечает ему, впуская в себя чужую мужскую силу в виде незнакомой ей энергии.
Нет, это не Паша. Далеко не он. Но надо и уместно ли сравнивать?
Стало страшно от того что скоро окажется в Ленинграде. Северная столица обдала её холодом. Озноб пробежал по спине.
— Что с тобой?
— Мне холодно. Отвези меня к себе.
— Конечно.
— Папа, знаешь, мне сейчас показалось, наша мама грустит по нам.
— С чего это ты взяла?
— Сама не знаю. Просто на улице, как-то стало вдруг пасмурно и одиноко. Может сегодня пораньше пойдём домой от бабушки?
— Хорошо Лерка.
Согласился с дочерью, но именно потому, что и сам считал так же, как и она. Показалось, не неслучайно её предчувствие передалось ему, и в состоянии что-то изменить, если вернётся домой раньше. Практически был уверен в том, что Инги не было дома. Может она в Питере? Уехала на этом жигулёнке. Но, нет, не может быть. Она не способна на такое.
Но если всё же это так, неужели их ранний приход домой повлияет на её отсутствие в квартире?
Чем больше думал на эту тему, тем быстрее хотелось оказаться у неё дома.
— Давай-ка одеваться и пойдём. — заторопился Паша.
— Вы сегодня что-то рано, — помогала одевать внучку бабушка.