Часовой дождя

И еще мать все время спрашивала, есть ли у него подружка. Мистраль вытаращила глаза: она что, и правда это спрашивала? Ну да, пока он не набрался смелости и не признался ей, что гей. Ему было тогда двадцать четыре и жил он на улице Брока. Трудно было признаться в этом Лоран? И да, и нет. Нетрудно, потому что освободиться от этого груза – это такое облегчение. И тяжело, потому что мама была просто раздавлена признанием. Он попытался в точности вспомнить слова, которые тогда произнес. С Кэндис он говорил по-другому. В его памяти отчетливо сохранился тот день, весной 2005-го. Они сидели напротив друг друга в маленькой гостиной. На ней была нефритового цвета блузка, джинсовая юбка и босоножки. Да, так вот: когда же он познакомит их с отцом со своей подружкой? Линден словно вновь увидел ее натянутую улыбку, полные ожидания глаза. Она так сильно сжимала в руке чашку с кофе, он испугался, что она ее разобьет. И пока – долю секунды – в нем жил этот испуг, он чувствовал себя таким уязвимым, что казалось, ничто в мире не может его защитить. Он знал, что мать никогда не забудет этот разговор. Какая ужасная мысль. Он бросился, как в атаку, головой вперед. Колебаться больше нельзя, тянуть тоже. Он сказал что-то вроде: «Никакой подружки нет». А поскольку она, похоже, так и не поняла, то добавил: «Есть друг». И потом как-то неловко: «Вернее, несколько». Она долго молчала, потом с трудом выдавила из себя слабое «О». Лицо словно окаменело. Мистраль застонала и закрыла глаза, она не могла поверить, что ее бабушка сказала только это «О». А что было потом? Линден встал и принялся ходить по комнате. Кто-нибудь еще знает? Линден кому-нибудь еще говорил? Он ответил, что Кэнди в курсе. Она резко выпрямилась. Кэнди? Ее собственная сестра? И давно? Он все рассказал Кэнди в 1998-м. Лоран не могла прийти в себя от изумления. Он рассказал все Кэнди почти семь лет назад? Это слово «семь» она почти прошипела, он как будто вновь увидел, как она поджала губы и ее зубы обнажились. Кэндис рассказала об этом кому-нибудь? Линдена этот вопрос привел в замешательство. Нет, он думает, нет. Да и впрочем, какая разница? И тогда мать произнесла фразу, от которой ему плохо до сих пор. «Не знаю, как это воспримет твой отец». Ему захотелось стать невидимым, спрятаться, исчезнуть. Ему хотелось плакать, и одновременно он был в бешенстве. То есть отец будет разочарован? Ну да, разумеется, ответила она. Он хоть понимает, какой это для Поля удар? А что он, собственно, ждал, что отец его поздравит? В словах матери было столько яда, что он невольно отшатнулся. Как могло случиться, что она ни о чем не подозревала? Неужели она ничего не замечала? Если уж одноклассники в коллеже догадались, хотя ему было тогда лет десять, как собственная мать могла ничего не видеть? Ответ был ясен: она не хотела видеть. Линден встал и бросил матери в лицо: «Твоя сестра сказала мне, что не разочарована и все равно меня любит». Наступило молчание, лицо Лоран скривилось. Она плакала, закрывшись руками, а он молча смотрел, как она плачет. Он смотрел на нее, пока она не успокоилась. Она вытерла глаза, размазав по щекам тушь. «Мне очень жаль». Она сказала это совсем тихо, но он услышал. Линден так и не узнал, чего ей было жаль, да он никогда и не спрашивал. Уходя, она прижала его к себе. И в тот момент, когда он дрожащими руками закрывал за ней дверь, прошептала, что отцу ничего не скажет. Пусть он сам.

Мистраль стиснула его руки своими ладонями, и он услышал ее голос:

– И ты сказал дедушке?

– Сказал что?

– Ну, что ты гей?

Линден опустил голову и молчал несколько секунд. Потом посмотрел ей прямо в глаза:

– Нет. Я никогда ему не говорил. И я не знаю, знает ли он.

* * *

Потом, после ужина с Тильей и Мистраль, Линден нашел сообщение от мадам Фанрук. Директриса отеля с извинениями сообщала, что ему придется освободить комнату, тем более, насколько ей известно, только что приехала его племянница и будет теперь жить в номере матери. Ему должно быть известно, что в гостинице свободных номеров больше нет, но есть одна комната в мансарде, в которой он может жить столько, сколько будет нужно, причем совершенно бесплатно. Только ванную придется делить с сестрой. Линден со своим маленьким чемоданчиком в сопровождении служащего поднялся на последний этаж. На двери не значилось никакого номера. Мансарда была длинной и узкой, с односпальной кроватью в углу. Выпрямившись во весь рост, он почти касался головой потолка. По крыше монотонно стучал дождь. Комната была чистой и теплой, но ни телевизора, ни вай-фая. Придется приспосабливаться.