Часть их боли

Момо промолчал. Они поднимались на холм, где стояли плеядой красно-бронзовые дворцы, украшенные змеиными орнаментами. Дворцы эти были свежими. Их недавно перестроили под нового правителя, но война уже успела изуродовать их. Сквозь распахнутые окна дождь заливал залы, вынося потоки багровой крови, которые бежали к стенам вниз, между копытами лошадей, ногами людей и нелюдей. Кто-то уже поселился в захваченных особняках и глядел оттуда победителем. Над одним, где жили главы местных оборотней, сейчас реяло знамя Расса, сына Рассоделя. Он лично приказал перебить всех женщин, мужчин и детей, дабы обрубить на корню вражеский род Мафу Красного Волка.

Желая отвлечься от увиденного, Момо тихо спросил:

– А что мне делать, когда найдем архимага?

– Просто молчи. Это лучшее, что ты можешь.

Перед королевским дворцом на наспех возведенных в виде дерева виселицах были лесенкой подвешены трупы. Среди них Юлиан заметил и короля Гайзу. Его принесли на площадь уже мертвым, надев на шею позорную табличку. От нага пахло ядом, а его лицо гротескно распухло. Его повесили вниз головой, отчего шелковые одежды заструились к мокрой земле, обнажив для всеобщей насмешки уже немолодое чешуйчатое тело.

А посередине площади в клетке сидел узник.

Не сразу Юлиан признал Абесибо Наура. Лишенный доступа к молодильной магии, тот сильно состарился за эти три года. Не чувствовалось в нем ни прежней осанистости, ни величия. Спутанная борода обрамляла худое треугольное лицо. Его голова окончательно облысела, а тело скрючилось. Однако Ралмантон поразился не этому, а безумному взгляду, которым узник глядел из-за прутьев, капающей с его нижней губы слюне, а также грязному от испражнений рваному балахону. Абесибо передвигался по клетке подпрыгивающими скачками, будто дикий зверь.

Его охраняла гвардия. Однако, похоже, никто не собирался наказывать шута. Не было здесь больше Абесибо, Великого ловца демонов… только Абесибо Безумец, который тешил и веселил народ. Все вокруг него стояли под моросящим дождем и радостно тыкали пальцем.

– Слабоумный! – смеялась толпа.

– Променял Праотцов на змей? Получай!

Скача на четвереньках, Абесибо забавлял собравшихся. Он катался по постеленной соломе, выл по-волчьи и пытался просунуть лысую голову между прутьев. Иногда он выдирал из своей бороды волосины, затем швырял их в окружающих, будто смертоносное заклинание.

– Опасайтесь его бороды! – глумился довольный народ. – Ах, как неистово чародействует! Сразу видно двусловца!

Юлиан в удивлении разглядывал заключенного. Вдруг его за рукав испуганно дернул подошедший Момо, который принялся шептать о какой-то опасности. Стоило аристократу обернуться, как он заприметил Гусааба Мудрого. Тот тоже увидел его, отделился от своей свиты и приблизился, облаченный в светлые шаровары и рубаху – белыми одеждами мастрийцы обычно выражали скорбь.

– Да осветит солнце ваш путь, – обратился Гусааб. – Передо мной сам почтенный Ралмантон, который исцелился от ран?

– Так и есть, – ответил холодно Юлиан, понимая намек.

Архимаг удовлетворенно кивнул и встал рядом. В один момент он бросил спокойно-ясный взор на застывшего поодаль курчавого юношу: смуглого, худого, как ветка, с темным взглядом исподлобья. Тот шарахнулся и быстро скрылся в толпе, слившись с ней. Юлиан проводил его взглядом, понимая, что Момо отказала его хвастливая слабость, затем снова посмотрел на клетку.

– Вижу, вы удивлены переменой? – спросил Гусааб, кивнув в сторону Абесибо.

– Он тогда был совсем другим… – отозвался Юлиан.

– Многие его помнят другим. Поначалу все решили, что Абесибо прикинулся безумным, чтобы спастись от повешения. Но, похоже, этот некогда великий человек и правда сошел с ума.

– Где вы нашли его?

– Во дворце, королевском. Влияние Науров заметно ослабло после того позорного случая, поэтому им, почти обнищавшим, отвели самые отдаленные покои. Скорее всего, денег не хватало даже на скромное проживание. Гайза лишь исполнил свое обещание, но убрал их подальше с глаз, – задумчиво произнес Гусааб. – Когда Абесибо нашли, он лежал в объятьях своей мертвой жены Марьи, в окружении таких же мертвых родственников. Судя по всему, всю его семью, как и прочих чиновников, вынудили принять яд – морву. Но Абесибо не умер, выжил и лежал связанный своим же семейством, как одержимый… Он стал свидетелем, несчастным свидетелем… Всех этот факт знатно повеселил, поэтому его и поместили в клетку на потеху, принялись плеваться в него. Он получил свое наказание за то, что натворил, – Гусааб вздохнул. – Почему я не вижу радости в ваших глазах? Разве вы не ненавидели его?

– О, я ненавидел его всей душой! – признался Юлиан. – Я сам желал подарить ему смерть. Сложись в ту ночь все иначе, я бы убил его собственными руками. Но он достоин смерти, а не издевательств.