Часть третья (СИ)

-- А она тебе не перезванивала, что прийти не сможет?

-- Нет, ничего не было.

-- Тогда дело труба. Тамилу могли убрать либо те, кто убил Тимура, либо родственники Тимура. Это борьба за наследство. Скорее, это дело рук родни покойного Тимура. Гостиница "Севастополь", особняки в Испании и других странах и возможно счета в швейцарских банках -- это огромное состояние, на всю Абхазию хватит, а не то, что на родственников Тимура. А Тамила -- жена убитого. Она имеет право на имущество, и она не последняя в очереди на долю.

-- И что теперь делать?

-- Позвоню Владимиру Павловичу, -- сказал Борис и стал набирать номер прокурора города.

Дупленко уже был дома. Он теперь не ходил по саунам, не путался с девицами легкого поведения: Света родила ему сына, которого они с супругой назвали в честь отца Владимиром.

-- Тамилу могли убрать ближайшие родственники Тимура, члены его банды, -- сказал он Борису, когда тот доложил ему о таинственном исчезновении Тамилы. -- Люди, которые убрали Тимура, свою задачу выполнили профессионально, а его женой они не интересовались и не должны были интересоваться. Обстановка сейчас несколько меняется. Многие главари бандитских группировок удирают за рубеж. А за ними следом драпают и те, кто незаконно награбил миллионы долларов. Это мы с тобой люди бедные, сидим здесь, потому что нам нечего и некого бояться. Где будем Новый год встречать? по домам?

-- Можно на даче, -- сказал Борис. -- Моя дача скоро будет готова, так что приглашаю.

-- С удовольствием приму приглашение.

Владимир Павлович был как никогда любезен. Он сам страшился перемен. Он чувствовал, что борьба со взяточничеством начинает набирать обороты. И если его уличат однажды, он потеряет не только престижную должность, но и нажитые миллионы нечестным путем.

-- А как все же быть с Тамилой? -- спросил Борис, желая получить ответ от прокурора.

-- Я переговорю завтра с начальником управления милиции Москвы Дойкиным, -- сказал Владимир Павлович.

-- Это тот Дойкин, у которого три Мерседеса?

-- Да, это тот самый.

-- Так он за "спасибо" не возьмется, -- сказал Борис Петрович.

-- Ладно, разберемся, у меня с ним свои расчеты, -- сказал прокурор. -- А, извини, Света зовет. Малыша купаем. Вдвоем, представляешь? А тебя, когда можно будет поздравить с наследником?

-- Я пока не могу ответить на этот вопрос, -- ответил Борис.

-- Заставь жену провериться у врача: они знаешь, какие? вставят себе пружинку и ходят королевами. А, иду, иду, лапочка, -- сказал прокурор жене Светлане.

-- Всех благ, извини, -- произнес Борис, вешая трубку.

Матильда во время разговора Бориса с прокурором находилась в другой комнате и не могла слышать, о чем муж говорил с представителем закона города. Она как всегда заботилась о своем теле, принимала душ перед сном, долго выстаивала перед зеркалом, разглядывала свою фигуру, еще лучшую, чем раньше. Пока на то, чтобы раздаваться вширь и намека не было. У нее в соответствующем месте действительно была вставлена пружинка: наслаждайся, сколько хочешь и последствий никаких.

"Сегодня я лягу раньше Бориса, -- думала она,-- согрею ему постель, а когда мой Борька ляжет, согрею его горячим телом, прижмусь своей подружкой к его достоинству, а потом возьму двумя пальчиками за эту штуку, потом обниму всей ладошкой, и буду ждать... Эх, хорошо-то как! С детьми надо повременить, ну, хотя бы год, два. В двадцать три, двадцать четыре года рожать в самый раз, а до тех пор пусть будут полные наслаждения, каждый день. Потом это кончится и начнется материнское счастье. Я ему так и скажу, если он начнет спрашивать, почему детей нет".

Матильда не заходя на кухню, сразу направилась в спальню. Она надушилась какими-то новыми, возбуждающими духами, была горячая как печка и легла в теплую кровать, раскинув ручки и ножки и ничем не накрываясь. Она так и продолжала лежать, пока не появился Борис. Даже когда он вошел, она продолжала лежать в такой же позе, только ноги соединив.

-- Ты настоящая Обнаженная Маха, -- сказал Борис, любуясь ее фигурой.

-- Я лучше. Обнаженная Маха полная, а я у тебя, как Наталья Гончарова, жена Пушкина. Разве не так? А ты у меня Аполлон. Раздевайся и свет оставь включенным. Мужчины любят глазами. Но я тоже не прочь полюбоваться твоей фигурой и еще кое-чем.

В этот вечер, уже довольно поздно, когда, казалось, оба насытились ни с чем не сравнимой пищей, Борис осторожно намекнул Матильде, что их прелестный и всегда желанный труд в постели не приносит результатов.

-- В этом я виновата, милый, -- сказала Матильда.

-- У тебя что, не будет детей? -- с дрожью в голосе спросил Борис.

-- У меня там пружинка. Я вставила сразу же после свадьбы.

-- Ты не хотела согласовать этот вопрос со мной?

-- Виновата. Но я хочу стать матерью несколько позже. А вдруг что? А вдруг я не подойду тебе?

-- Ты мне подходишь, подходишь, и никогда не думай о том, что я разочаруюсь в тебе. Знай, что лучше тебя нет на свете, для меня во всяком случае. И я хочу стать отцом.