Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)

— Меня огорчает, что он неприступен, что он останется для нас чужим. Очень чужим. А ведь именно у него мы могли бы кое-чему научиться.

— Он придет снова, — утешил я Тутайна.

Я оказался прав. На протяжении того лета Рагнваль иногда навещал нас, когда у него выдавалось свободное время. Это были короткие встречи, длившиеся не больше получаса. Однажды Тутайн попытался нарисовать Рагнваля. Рисунок не удался, и Тутайна это очень расстроило.

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

Лето привлекает в Уррланд гостей. Некоторые приезжают по железной дороге, через горный район Финсе. Других привозят по фьорду пароходы из Бергена, или Сверре Олл со своей моторной лодкой встречает их во Фретхейме либо Гудвангене. Английский посланник, члены его семьи и друзья прибывают сюда, чтобы ловить лососей и форелей. Специалисты по головному мозгу и инженеры, языковеды, ботаники, производители маргарина, торговцы зонтиками и табаком, разговаривающие исключительно о железных затворных механизмах и о пряных растворах, в которых вымачивается жевательный табак, певицы с невероятно огромным багажом, дочери министров со своими приятелями, матросы иностранных военных кораблей, дамы, непрерывно играющие в бостон, дети, которые должны поправить свое здоровье, короли, обменивающиеся рукопожатиями, парвеню, которые хотят побаловать своих жен, иностранцы, не умеющие понятно обозначить, чего им надо — всех их можно встретить в отеле Элленда Эйде.

Местные формы жизни незаметно разрушаются под воздействием этого потока, извергаемого городами. Дружба, любовь, привычки, обычная деятельность на короткое время приостанавливаются, и на смену им приходит сенсация общения с чужаками. Завязываются деловые отношения, английский язык одерживает верх над местным диалектом. Дети и взрослые спорят за право доставить багаж вновь прибывших от причала к отелю. Проводники для прогулок в горах предлагают свои услуги. Шесть наемных лодочников тоже не упустят свой шанс. Элленд уже с раннего утра тщательно выбрит, он усердно кланяется приезжим и раздает строгие распоряжения мужчинам и детям Вангена, выстроившимся в ожидании у решетчатой ограды «парка». Стина, хозяйка, вообще больше не покидает кухонного подземелья. Толстая и потная, она постоянно стоит у печи — трехъярусной, в которой топка располагается на уровне живота, чтобы гигантские порции жаркого и объемистые торты могли попадать в духовку одновременно.

Возле заборов, преграждающих путь в долину, стоят мальчишки, как разбойники с большой дороги, и используют предназначенные для прохода скота калитки в качестве таможенных барьеров. Завидев любую конную повозку, они уже издалека кричат: «Медяшек мы не берем!» А значит, если подъехавший хочет, чтобы ему оказали услугу — открыли и потом закрыли калитку, — он вынужден бросить им десятикроновую купюру.

Часть девушек и женщин с хуторов в это время года находится на саперах в горах. Мужчины работают на земельных участках или просто задумчиво и бездеятельно наблюдают за приумножением своей собственности. Много крестьян в Вангене не увидишь, это не их пора.

Понятно, что и наша расплывчатая дружба с Адле и Рагнвалем в это время ослабла. Я восседал, как председатель, во главе табльдота, Тутайн — по левую руку от меня, а доктор Сен-Мишель, когда наведывался к нам, — по правую. Уступать место я должен был только действующему министру. За все годы такое случилось лишь дважды. (Короли и князья кушали и пили в своем кругу, в особом помещении без обоев. Там же позднее трапезничал английский посланник.) Публика, которая собиралась в нашем «зале», чтобы послушать мою игру, была весьма пестрой. Многие, видимо, принимали меня за летний аттракцион отеля. Некоторые требовали танцевальной музыки. Один аптекарь, поскольку музыка его захватила, подарил мне бутылку рома; напиток имел более чем пятидесятилетнюю выдержку и источал неописуемый аромат. Один богатый человек все-таки превзошел аптекаря: он преподнес нам, чтобы украсить послеобеденные кофепития, десять бутылок ликера «Бенедиктин». Одна дама, увидев такое, настолько возбудилась, что крикнула: «Почему этот невежда не дал вам денег? Ведь вы определенно бедны! Не возражайте, я знаю. Я прочитала это в вашей душе». Нам пришлось ее успокаивать.

Как ни странно, ни один новый друг к нам не прибился, ничья симпатия не подтвердила нашу состоятельность. Тутайн, правда, был вынужден отклонить одно непристойное предложение.

— — — — — — — — — — — — — — — — — —