Частичка тебя. Мое счастье

– Завалиться к несчастной девушке посреди ночи, – Лекс изо всех сил строит из себя скептика, – ты не думаешь, что это перебор?

– Двадцать минут назад она была вполне себе онлайн на Фейсбуке, – кажется, что сейчас успокоить меня может только прицельный удар по голове чем-нибудь тяжелым, – у неё выходной завтра. Может позволить припоздниться с отбоем. Не маленькая девочка, в девять часов не засыпает.

Больше возражений у Лекса не возникает, ну, по крайней мере, пока мы не поъезжаем к дому нашего потенциального осведомителя. Вот тут оказывается, что у нас в корне различаются взгляды, стоит ли мне идти к Арине.

– Я справлюсь один, Ник, – вот тут Лекс оказывается на диво категоричен, – ты сейчас предвзятое лицо, на эмоциях, ты будешь давить. Я не смогу увидеть, как она среагирует на фотографии. А мне нужен чистый эмоциональный срез, чтобы понять – в курсе ли она действительно или снова врет.

Смотрю на него, чувствую, что еще чуть-чуть – и я сам ему сейчас такой эмоциональный срез продемонстрирую, до конца жизни хватит.

Просто отстегиваюсь и вылезаю из машины.

Обсуждать здесь нечего. Сидеть и ждать в машине я просто не могу – никаких жил не хватит.

– Кажется, вопрос совсем не в том, за я или против, чтобы ты присутствовал, – ворчит Лекс, нагоняя меня на ступенях подъезда.

– Вопрос в том, чтобы я никого не убил сегодня, – киваю устало, – вот за этим ты и нужен. Быть хорошим полицейским, что оттащит меня сначала от одной стервы, потом от другой.

– Эк тебя прижало, – Лекс покачивает головой.

А я вспоминаю Энджи – бледную, напуганную, не знающую, куда ей бежать и как спасаться, и пожалуй, “прижало” – это все-таки не тот эпитет.

– Я просто исправляю сейчас то, что сам наворотил.

Нам не приходится звонить в домофон, и это хорошо, хотя я и сомневаюсь, что Арина будет выпрыгивать из окна с одиннадцатого этажа. Просто кто его знает, какие чувства она испытает, услышав мой голос в домофоне. Кому умудрится написать сообщение?

Это ведь быстро сейчас.

А так – Арине выходит сюрприз-сюрприз, когда она открывает мне дверь.

– Николай Андреевич? – при виде меня она ощутимо напрягается. – А что вы тут…

Без лишних слов сую ей под нос фотку.

– Твои дела, да, Косенко?

И нахрен все эти срезы эмоций. По одной только прилившей к лицу мертвенной бледности все сразу становится ясно.

– От… откуда… – шепчет Арина, цепляясь пальцами в косяк, – откуда у вас это фото?

– Хочешь, чтобы я на весь дом разборку устраивал? – холодно интересуюсь. А она мотает головой и отступает внутрь квартиры, впуская нас.

– Я не хотела ничего такого, – четвертью часа позже Арина ошалело сидит на собственной кухне, обнимает худые плечи, периодически тянет пальцы к вороху фотографий, рассыпанных по её столу, – я просто хотела, чтобы она вами бредить перестала. Она и так влипла с этим всем. Я же не думала, что она будет все это творить. Была уверена, что она будет сидеть тихо, пока шум не уляжется.

– Ты её укрыла? – выдыхаю сквозь зубы.

– Мы два года дружим, – Арина встряхивает головой, – Юлька отличная девчонка. Была. До того, как с вами связалась.

– Дмитрий Берг, что встречался с ней до меня, чуть не поседел при первой же встрече с этой “отличной девчонкой”.

– Он сам козел, – Арина категорично встряхивает головой, – если мужчина относится к девушке как к источнику секса, а за отношениями и уважением ходит к кому-то другому – он сам по себе мудила. И если Юлька ему нервы потрепала – так кобелю шелудивому и надо. И вам так и надо. Вы будто ждали, что Юлька один раз ошибется, чтобы её вышвырнуть. Быстро её со счетов списали.

– Один раз ошиблась? – повторяю с иронией. – А можно уточнить, когда именно с ней случился этот самый “один раз”? Когда она Анжелу с раненой лошадью в одном деннике запирала? Когда про беременность мне врала? Когда выкидыш передо мной в ролях разыгрывала? Когда племянницу наркотой накачивала? Или все-таки сегодня, когда вот эту мерзость подкидывала беременной и впечатлительной женщине? Что из этого вообще тянет на “один раз”?

Арина мрачнеет и бычится, глядя на меня. Судя по всему, у неё такое волшебное белое пятно – подружка признана святой, какую бы дичь ни творила. Слышал о таких вот персонажках, которые только восхищаются, когда их друзья делают другим гадости. Принимают это за силу характера, чуть не аплодируют каждой мерзкой выходке.

– Смотри, красавица, – Лекс чуть подталкивает меня плечом, оттирая в сторону, опускает пятерню на рассыпанные по столешнице фотографии, – вот это – по-хорошему, основание для привлечения по статье сто девятнадцать нашего дивного уголовного кодекса. Угроза убийством или причинением вреда здоровью. Все зависит от адвоката, конечно, но при таком рисунке поведения – мне не затруднит продавить для обвиняемого максимум наказания. Как ты смотришь на перспективу провести два года в колонии?

– Я? – Арина стискивает пальцы на плечах. – А причем тут я? Это ведь не я их Анжеле Леонидовне подкинула.