Частичка тебя. Мое счастье

– Но ты эту фотку сделала, – мягко улыбается Лекс, – ты её сделала, ты явно сочувствуешь подружке. Если мы не можем предъявить обвинения ей – предъявим тебе. А там и обвинение в укрывательстве разыскиваемой преступницы подойдет. Думаешь, будет очень сложно достать историю твоей переписки, в которой вложена эта фоточка? Ты удивишься, но нет, совершенно. Я даже сам напрягаться не буду, это и копы сделают. Ты как, сама готова к жизни после колонии?

Теоретически, плохим полицейским здесь должен быть я. Но такое ощущение, что в наш с Лексом дуэт просто не завезли никого сочувствующего.

– Ну, или ты можешь нам её сдать, – улыбается Лекс резко побледневшей официантке, – рассказать, где она прячется. И тогда тебя мы вообще можем не задевать. В конце концов, ты-то не уголовница. Хорошая девушка. Тебе бы замуж, детей нарожать, а не в колонии валенки валять. Ну, что скажешь?

Арина смотрит на нас долго, кусает губы, пытается выбрать меньшее из зол, борется с бущующей внутри неё солидарностью с подругой, потом отводит глаза.

– У меня вторая квартира есть, – тихо произносит она, глядя на микроволновку, стоящую на кухонном подоконнике, – крестная оставила. Раньше у меня там другие жильцы жили, а как все это началось – я Юльку туда пустила. Не жалко было…

– Что ж, пиши адрес, – Лекс выкладывает на стол перед Ариной белый картонный прямоугольник и ручку.

Пишет. Рука дрожит, но пишет.

– Недалеко здесь, – замечаю, забрав себе адрес. В конце концов, я ведь за рулем.

– Ну и хорошо, – кивает Лекс, поднимаясь на ноги. У самой двери вновь оборачивается к Арине, – девочка, ты ведь понимаешь, что наше предложение действует только если мы сегодня отправим Юлию Воронцову в камеру? Если ты сейчас предупредишь её, если она успеет скрыться – огребать будешь ты. За двоих. Понимаешь?

Я сомневаюсь. Я подсознательно ожидаю от Арины Косенко именно этой гадости. Но все же она сутулится и кивает, не поднимая на нас глаз.

– Я не буду её предупреждать, – тихо шелестит она, – не буду.

– Веришь ей? – спрашиваю, уже открывая дверь в машину. – И вправду не будет?

– Своя шкура ближе, – Лекс нехорошо улыбается, – а мозгов у этой Арины немного. Да и денег не ахти. Не рискнет она подставиться. Не так быстро.

Он убедителен. Я согласно киваю. Сажусь в водительское кресло, проворачиваю ключ в замке зажигания, и понимаю, что внутри сводит прожилки от предвкушения и нетерпения.

Неужели все может закончиться аж сегодня?

– Что мы будем делать? За ней поедем? – косо гляжу на Лекса. Честно – очень хочу лично убедиться, что Воронцову возьмут уже под арест.

– Поедем обязательно, – приятель кивает, – только я сейчас следаку, который её официальное дело ведет, наберу. Нужен он с официальным ордером. Попрошу подъехать. Они, конечно, не любят всей этой самодеятельности от частников, но висяки и непойманных психов любят еще меньше.

Непойманных психов.

Эта фраза – будто короткий сухой щелчок, что-то у меня в мыслях переключающая.

Как-то все слишком просто…

Просто для ушлой дряни, которая не одну неделю прекрасно убеждала меня в своей сложной беременности, а после – успешно скрывалась от частного детектива и от полиции, с её ресурсами, вроде доступа к системе городского видеонаблюдения.

– Ты сможешь сам с этим разобраться? – резко поворачиваюсь к Лексу. – Тебе ведь не нужна компания?

– А ты куда?

– К Энджи, – вымученно улыбаюсь, – что-то мне паршиво даже думать, что она сейчас одна у меня в квартире спит. Проснется – напугается. Я ведь не сказал, что уеду и насколько уеду – тоже не сказал.

– Я думал, ты хочешь лично присутствовать при задержании этой стервы, – Лекс выглядит даже слегка уязвленным. Кажется, вся эта история с Воронцовой задевала его за живое, и он сейчас очень хочет оправдать весь потраченный на нее ресурс. Доказать мне, что я не зря на него деньги тратил вообще все это время. А то периодически… Были такие еретичные мысли, да.

Все вполне понятно, да.

Только желание убедиться, что с Энджи все в порядке, беспокоит меня куда сильнее, чем желание подмахнуть амбициям приятеля.

– Хочу, да, – произношу с отчетливым сожалением, – но вполне готов это тебе доверить. Только если не сложно, сфотографируй её хотя бы, когда её будут в наручниках в машину сажать.

– Ну и ладно, – Лекс сдается, – насильно, как говорится, мил не будешь. Тогда не будем друг друга задерживать. Я буду держать тебя в курсе.

Еду к Энджи, играю в игру “собери как можно больше штрафов”. И как не пытаюсь заставить паранойю закусить удила и как-то зацепиться за реальность и опасность превышения скорости на дороге – не получается.

И черт бы с ними, с правами. Заберут и заберут, пару лет и без них переживу.

Лишь бы распустила удавку эта тупая, непонятная тревога, пожирающая изнутри. Которая воет дрянью и готова сожрать за то лишь, что оставил Энджи одну этой ночью.

Лекс шлет СМС вагонами. Короткие сообщения, успеваю проглядеть их на светофорах.