Частная коллекция

– До меня дошли слухи, что ты решил переменить свою участь. Ты не хочешь быть вторым Симоновым. Никакого значения это не имеет. У тебя есть способности к литературе. Занимайся переводами, редактурой. Есть время выбрать.

Я мучительно и настойчиво показывал ему первые опыты пера. Они его не убеждали. Только в 1975 году после «Обыкновенной Арктики», первой нашей с отцом совместной работы, он признал меня режиссером. Уговорить его посмотреть фильм про Соловьева-Седого мне не удалось. По-моему, он его так и не посмотрел.

После этой картины у меня возникло ощущение, что я адекватен герою. Я его не боюсь, он меня не угнетает. Я чувствую себя свободным и равным, и это ощущение дала мне работа с Василием Павловичем Соловьевым-Седым.

2018

Юрий Никулин. КР

Вам когда-нибудь приходилось видеть режиссерский сценарий? В одной графе этого сценария имеются обозначения: «ОБЩ» «СР» и «КР», которые означают степень приближенности камеры к наблюдаемому объекту. «ОБЩ» – или общий план – вмещает в себя весь мир, видимый камерой. «СР» обозначает средний план – это изображение героя или героев, где рамкой кадра обрезана какая-нибудь часть тела (чаще всего ноги). И, наконец, «КР» – или крупный план – лицо героя, то есть возможность пристально взглянуть на проистекающую в нем жизнь человеческого духа, если таковой имеется, или просто портрет головы, если человеческий дух в этой голове не ночевал.

Кинорежиссеры воспринимают окружающий мир через эти «ОБЩ», «СР» или «КР». И я, увы, не исключение.

Поэтому о клоунах: есть клоуны общего плана – вписанные в цветной, переливающийся мир циркового манежа, они составляют яркую и неотъемлемую его часть. Они прыгают, как акробаты, дуют в трубу, как музыкальные эксцентрики, или подбрасывают шляпу, трость и сигару, как настоящие жонглеры. Но стоит вам мысленно приблизиться до среднего, как становится очевидно, что смешное в них – это просто особая ироническая пластика, костюмы, набор милых, но из века в век повторяемых трюков. Таких клоунов вы назавтра не вспомните. Они – всего лишь необходимая часть общего впечатления от цирка.

Есть клоуны среднего плана. Это короли манежа, премьеры, сами себя мгновенно выделяющие из радужной ткани циркового представления. Их маска индивидуальна, их костюм не подойдет никому другому, их способ смешить присущ только им, и потому их связь со зрителями – это всегда особая игра и особые, непохожие на других отношения. Память об этом клоуне вы уносите с собой, а поскольку в цирк нормальные люди больше всего ходят в детстве, то эти клоуны составляют в вашей жизни эпоху. И вы говорите: это было, когда я видел Карандаша или Костю Бермана (это я, как вы понимаете, исхожу из собственного опыта).

Но не старайтесь заглянуть им в глаза, иначе говоря, не дай вам бог приблизиться к ним на дистанцию крупного плана. Вас может ждать глубокое разочарование. Может оказаться, что этот ребенок, это дивное наивное существо на самом деле – работающий дядя, напряженно и выверенно идущий по тонкому канату своего искусства. Жизнь человеческого духа и бурлеск человеческого тела не совпадают. Лицо такого клоуна – продолжение пластики, а не зеркало души. И слово «маска», которое в нормальной цирковой лексике означает лишь сумму индивидуальных особенностей клоуна, вдруг обернется к вам своей первозданной сутью и означит способ спрятать от вас свое истинное душевное состояние. Они могут быть великими клоунами, но это не великие артисты. В частности: сниматься в кино они могут, только сохраняя цирковую маску.

Ну и, как вы понимаете, есть клоуны крупного плана. Кончили с классификацией – сразу о Никулине. К его Юрику можно было подойти вплотную, приблизиться не только до крупного, до сверхкрупного плана – одни глаза, – и вы понимали, что жить и быть клоуном для него одно и то же. Если хотите, я могу говорить о выражении его глаз в терминах пластики и о пластике его персонажа словами, которыми принято описывать только движения человеческой души. Скажем, у него наивно-простецкие руки, у него вечно неуверенно-удивленные ноги, и, наоборот: у него преувеличенные реакции, как башмаки, у него неуклюжая улыбка – словом, Юрик – это не сумма индивидуальных особенностей, а одно из состояний души Никулина, нашедшее себе полное выражение в пластике тела, в мире манежа и вообще в мире.

Всякая попытка сослаться на опыт давнего и личного знакомства с героем будет, конечно, снижением тона, но все-таки рискну. Тем более что снижение тона – это как раз стихия Никулина.

Вспомним, как высокопарно и надрывно или проникновенно и возвышенно выступали по телевидению народные артисты, приглашенные к президенту бывшего СССР на встречу с интеллигенцией. А потом очередь дошла до Никулина, директора Московского цирка.

– Не даст мне Моссовет мяса для хищников, – сказал Ю. В., – их дело. Я хищников им прямо к Моссовету привезу и выпущу – пусть питаются.

Из всех проблем культуры, поименованных в этот день, насколько я знаю, решена была единственная – эта.