Частные начала в уголовном праве

В целом, под примирением с потерпевшим целесообразно рассматривать обоюдное и добровольное соглашение, компромисс между потерпевшим и преступником.

Данное определение применимо, однако, к самому понятию «примирение», а не к институту освобождения от уголовной ответственности. Примирение с потерпевшим в ст. 76 УК РФ выступает юридическим условием освобождения от уголовной ответственности только в совокупности с решением соответствующего государственного органа.

Последнее обстоятельство позволяет некоторым исследователям утверждать, что «примирение с потерпевшим относится к уголовно-правовому институту медиации»[311].

Медиационные отношения, как известно, всегда являются трехсторонними. Они предполагают участие потерпевшего, виновного и государства, которое через свои уполномоченные органы осуществляет контроль за процессом поиска компромисса между сторонами конфликта.

В нашем случае примирение – это двусторонние отношения между потерпевшим и виновным, которые являются основанием для дальнейшего развития отношений «государство – преступник» и «государство – потерпевший» в рамках освобождения от уголовной ответственности (правовой медиации).

Под медиацией мы понимаем специфический уголовно-правовой механизм урегулирования конфликта в обществе, возникшего в результате совершения преступления, реализуемый в виде совокупности взаимонаправленных юридически значимых действий участников конфликта при посреднической роли государственных органов. На этом основании следует дифференцировать различные по своему характеру правовые явления: примирение с потерпевшим и медиационные отношения.

Обратимся к анализу последних.

Субъектами медиационных отношений являются:

1) потерпевший;

2) лицо, совершившее преступление, или субъект преступления;

3) государство в лице уполномоченных органов.

Правовой статус потерпевшего применительно к рассматриваемому институту крайне противоречив. В целом, в теории уголовного права можно выделить следующие позиции, касающиеся потерпевшего как субъекта примирения.

Одни авторы рассматривают его только как материальную фигуру. Так, Г. Р. Якобашвили видит в потерпевшем лицо (физическое или юридическое), которое непосредственно пострадало от совершения преступления[312], а Н. Д. Сухарева – «любого человека, в отношении которого совершено преступление и которому в результате этого причинен либо мог быть причинен моральный, физический или имущественный вред»[313].

Иную позицию занимает А. В. Ендольцева. Справедливо отмечая комплексность института примирения с потерпевшим, автор необоснованно рассматривает «потерпевшего» только как признак преступления, заключая, что его уголовно-правовое понятие уже процессуального, «поскольку есть множество преступлений, в которых с точки зрения уголовного права нет потерпевшего, так как виновный посягает не на личность, а на иные объекты»[314]. Ранее нами раскрывалась наша собственная позиция относительно уголовно-правового статуса потерпевшего. Не повторяясь, отметим лишь, что признание или непризнание лица потерпевшим от преступления зависит не только от того, предусматривает ли состав преступления такой факультативный признак, как наличие потерпевшего, или нет.

По нашему мнению, потерпевшим в уголовном праве России должно признаваться лицо, законные права и интересы которого нарушены при совершении преступного посягательства. Однако если рассматривать примирение с потерпевшим как комплексный институт, следует признать, что одного лишь уголовно-правового статуса потерпевшего недостаточно для того, чтобы лицо выступило стороной медиационных отношений. Поскольку сторонами в этих отношениях являются не только потерпевший и преступник, но и государство в лице своих специализированных органов, эти отношения предполагают определенную процессуальную процедуру, которая, в свою очередь, невозможна без участия в ней лиц, обладающих процессуальным статусом.

Несомненно, пострадавшее лицо имеет право пойти с преступником на примирение с момента совершения преступления, однако для возникновения медиационных отношений такое лицо должно обладать не только правовыми, но и процессуальными признаками потерпевшего.

В теории и на практике наибольшие сложности вызывает вопрос о правоспособности потерпевшего как субъекта примирения.

Согласно ч. 2 ст. 17 ГК РФ общая правоспособность лица возникает в момент его рождения и прекращается смертью. Гражданская дееспособность физического лица по общему правилу в полном объеме возникает по достижении восемнадцатилетнего возраста (ст. 21 ГК РФ). С совершеннолетием связывается способность лица являться полноценным участником практически всех общественных отношений, поэтому этот возраст и считается возрастом общегражданской дееспособности. Но гражданское право наделяет определенной мерой дееспособности и несовершеннолетних. Также поступает и российский уголовный закон в отношении субъекта преступления. При этом он не устанавливает минимальный возраст потерпевшего, что нельзя не признать справедливым и разумным.