Частный сыск

— Мужчина, по-моему. Хотя… — Ярошенко помедлил. — Вы же знаете, гражданин начальник, сейчас такие женщины пошли, пьют-курят, голос погрубее, чем у мужика, бывает. Может, и женщина. Но скорее, мужчина.

— Он не представлялся?

— Я узнавал его сразу. Между собой мы его прозвали Хлыстом.

— Почему?

— Ну голос у него такой. Резкий. Никогда не здоровался. Сразу выкладывал, что к чему, и бросал трубку.

— Каким образом с вами расплачивались?

Ярошенко хотел было вновь занудить насчет собственного бессребреничества, но наткнулся на суровый взгляд Порогина и, обреченно вздохнув, проговорил:

— Деньги лежали в камере хранения. Хлыст звонил мне и называл номер ячейки и шифр. Я шел и вынимал пакет.

— Вы никогда не пробовали вычислить, кто оставляет деньги? — недоверчиво прищурился Игорь.

— А зачем? — удивился Ярошенко. — Сами понимаете: много будешь знать, скоро состаришься.

— Оригинальная мысль. — Порогин что-то быстро записал в протокол, затем, подумав, поинтересовался: — А что касается сопровождающих документов?…

— Их тоже оставляли в камере хранения. Документы были оформлены по всем правилам, комар носу не подточит. Если честно, поэтому я и позволил себе ввязаться в эту историю, — жалобным голосом добавил подследственный. — Если документы в порядке, думаю, какой убыток государству? — Никакого! А мне к зарплате прибавка. Зарплаты у нас сейчас мизерные, ребенку конфет не купишь, я уж об остальном не говорю. Все вокруг богатеют, а честному труженику нельзя, что ли?

— Честному — можно, — усмехнулся Порогин, — да только вы тут при чем?…

Ярошенко насупился.

— Я в милиции двадцать пять лет с гаком… Вы еще пешком под стол ходили, когда я…

— Про боевые заслуги расскажете на суде, — безапелляционно перебил следователь. — Прочтите и распишитесь здесь и здесь. На сегодня все.

Арестованный тяжело поднялся со стула, укоризненно поглядел на Игоря, расписался под протоколом допроса, не читая, и направился к двери, за которой уже возник молодцеватый конвоир.

— До свиданьица, — буркнул Ярошенко на прощанье.

Эта фраза, впрочем, была адресована не Порогину, а женщине средних лет, сидевшей в дальнем углу комнаты с газетой в руках.

Женщина поспешно оторвалась от газеты и с хлопотливой улыбочкой закивала: мол, до свидания, всего хорошего!

— Что скажете, Клавдия Васильевна? — спросил Игорь, когда дверь за арестованным закрылась.

Дежкина — а это была именно она, — не торопясь, обстоятельно сложила газетный лист, запихнула его в хозяйственную сумку, из которой торчали папки с бумагами, хвост петрушки и еще всякая всячина, и пересела поближе к столу следователя.

— Что скажу? Скажу, что ты возмужал, Игорек. Как говорится, не мальчик, но муж. Знаешь, это приятно, когда наблюдаешь за собственным учеником, а он такой молодец, настоящий профессионал. Как говорил мой старый учитель, Дальский, глядя на хорошего ученика, давишь в себе сентиментальную слезу. Ну это так, к слову, — улыбнулась она раскрасневшемуся от удовольствия Порогину. — Что же касается дела… По-моему, много странного…

— Мягко говоря! — подхватил Игорь, которому не терпелось продемонстрировать наставнице, какое сложное следствие ему поручено. — Контрабанда в особо крупных размерах, злоупотребление служебным положением и все такое, но не только! Эта шайка-лейка действовала уже несколько лет. Организация — на самом высшем уровне. Правильно Ярошенко сказал: комар носа не подточит. Представьте себе, минимум раз в неделю из Шереметьева вылетал доверху груженный лекарствами самолет и направлялся куда-нибудь во Вьетнам. Там те же самые лекарства. стоят раз в десять — пятнадцать дороже, представляете себе! Клондайк, Эльдорадо!.. А назад они везли не только драгоценные камушки, это Ярошенко поскромничал. Камушки, Клавдия Васильевна, это цветочки. Главное, они везли наркотик-сырец и сплавляли его здесь за бешеные деньги. Во как!

— Лихо, — покачала головой Клавдия. — И что, никаких зацепок?

— Представьте себе. Документы в полном порядке. Все шито-крыто. Но в ФСБ давно заинтересовались, откуда появился новый канал наркотиков. Полгода назад в отделение милиции Шереметьевского аэропорта внедрили двоих агентов. И что вы думаете?…

— Что? — спросила Дежкина, хотя уже заранее знала заготовленный Игорем ответ.

— Оба вскоре пропали! — торжествующе выпалил Порогин. — Как в воду канули! Ни слуху ни духу.

— Двойное убийство?

— Вероятно. И при этом — никаких улик. Никаких следов. Разумеется, никаких тел.

— То есть трупы не найдены?

— Именно?

— Ничего себе, — пробормотала Клавдия, — прямо Бермудский треугольник какой-то… И что же? — спросила она Игоря. — Ты считаешь, что этот твой Ярошенко и есть главарь банды?

Тот пожал плечами.

— Вряд ли, — не очень уверенно сказал он. — Слабоват для таких дел. Пешка.

— Стало быть, — произнесла Дежкина, уловив ноты сомнения в голосе ученика, — ты не склонен верить в историю про телефонного организатора?