Частный сыск

У Чернова была еще надежда, что это всего лишь совпадение, но надежда слабая, умирающая, дышащая на ладан.

— Батя, признайся… — размазывая слезы, жалобно умолял Антон. — Батя, и мама просит. Она не выдержит, если тебя… — Он не в силах был выговорить это страшное слово — «расстреляют», запнулся.

— И мама?

— Она плакала, бать… Она все время плачет…

Нет, надеяться не на что. Все уже подстроено.

Григорий принял решение почти мгновенно. Своя собственная судьба его уже почти не волновала, ему было наплевать на решение судьи (пять, десять, пятнадцать лет или «вышка» — большого значения не имеет, он все равно не сможет жить «на зоне»), но семья… Его семье угрожала смертельная опасность… Все эти звонки, угрозы, взрывы… Ясно, что это дело рук Порогина. И он вряд ли остановится… Он пойдет до самого конца…

— Эй, отведите меня к нему! — Чернов забарабанил в дверь, едва его привели в камеру со свидания. — Отведите немедленно! Я хочу сделать важное заявление!..

…За работой следственной группы Григорий наблюдал безучастно, с равнодушием приговоренного к вечной ссылке на Марс. Два мужских трупа были обнаружены там, где их и «должны» были обнаружить, — в одной из морозильных камер, в крошечном зазоре между задней стенкой и «забытым» контейнером с продуктами. Оперативники долго не могли отколупать насквозь промерзшие тела бывших агентов ФСБ от пола, а одному из них нечаянно откололи ступню…

— Да, дружок, — сокрушенно покачал головой Артур. — Вляпался ты по самые уши.

— Знаешь, я бы и не так вляпался, — вдруг горячо зашептал Чернов. — Только бы они Катю мою оставили в покое. А они ее, видать, довели…

— Как — довели? — не понял Канин.

— Не было Катюши моей на суде, понимаешь… Наверное, слегла…

МАВЗОЛЕЙ ЛЕНИНА

«Икарус» был набит до отказа. Публика подобралась что надо, сплошь иностранцы, отстегнувшие за прогулочку по достопримечательностям Москвы по сто «зеленых» с носа. Еще бы, такой экскурсии им не могло предложить ни одно агентство. Сказка, а не экскурсия!

Первый ряд кресел занимала группа японских телевизионщиков. Вероятно, они уже мысленно потирали ладони в предвкушении гигантского гонорара за материал-бомбу, который они вот-вот отснимут и передадут в Токио. Остальные места распределились между доверчивыми туристами из Англии, Германии, США и других благополучных стран.

— Справа от вас здания Малого и Большого театров, — вещал в микрофон Леня. — Творения великих мастеров зодчества шестнадцатого века…

— Восемнадцатого, дурак… — прошипела сквозь зубы Верочка, новая пассия Лени, которая, судорожно припоминая полученные в школе знания, старалась синхронно переводить его слова на английский.

— Примечательно, что в годы нашествия Наполеона Большой театр сгорел дотла, — невозмутимо продолжал Леня, непутевый братец Наташи Клюевой. — И лишь стараниями величайшего мастера зодчества Растрелли…

— Какой еще Растрелли? — опять зашипела Верочка.

— А какая им, на хрен, разница? — И Леня вновь поднес микрофон к губам: — …Лишь стараниями Растрелли памятник архитектуры был восстановлен в прежнем виде. А теперь посмотрите налево. Это гостиница «Москва». Любопытна история строительства этой гостиницы. Когда Сталину предоставили на выбор два проекта, он поставил подпись таким образом, что…

С трудом улавливая смысл переводимого (вернее, совсем не улавливая), иностранцы без интереса рассматривали огромное серое здание и терпеливо дожидались самого главного, ради чего они, собственно, и сели в этот автобус.

«Икарус» довольно долго кружил по центру города, затем покрутился около Поклонной горы, проехал мимо Триумфальной арки и наконец направился к конечной точке маршрута, к засекреченному объекту, доступ в который был открыт несколько дней назад и только для V.I.Р. (очень важных персон). Напряжение в салоне нарастало, туристы ерзали в креслах и перезаряжали свои фотоаппараты-мыльницы.

— Нет-нет-нет! — протестующе взмахнул рукой Леня. — Всяческая съемка категорически запрещена! Все свои причиндалы вам придется оставить в автобусе!

Японские телевизионщики напряглись, пытаясь уяснить, что означает это загадочное слово «причиндалы», а уяснив, впали в отчаяние. Прощайте, миллионы иен!

— Кажется, зацепило… — Леня лукаво подмигнул своей подружке. — Скажи им, что из каждого правила есть исключение.

Тем временем «Икарус» въехал в какой-то узенький переулочек и затормозил перед домом, под самой крышей которого сиротливо болталась выцветшая от времени и потерявшая всякую актуальность табличка: «ДК им. Ильича при троллейбусном парке № 7». Пустующие черные глазницы его окон красноречиво говорили о предстоящем сломе.

Пока непривычные к русской зиме туристы зябко топтались на тротуаре, Леня вел оживленные переговоры с режиссером-японцем о предоставлении ему эксклюзивного права на видеосъемку. Японец оказался прижимистым малым и никак не желал выкладывать требуемую сумму.

— Не хотите, как хотите, — пошел на стратегическую хитрость Леня. — Разговор окончен.