Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ

К себе никогда не звала и не понимала до конца, что между ними – дружба или что-то большее. Михаил Леонидович каждый раз галантно целовал руку на прощание и уходил, как ей казалось, немного грустным, будто что-то оставалось недосказанным. Их объединяло отсутствие детей и глубокая рана утраты, только для Миши – невосполнимая, а для Лютика – всегда полная болезненной памяти и смутной тревоги, что до конца так и не оправилась и всё так же любит Петю.

В начале мая неожиданно позвонил, сказал, что приехал в Ленинград на один день и по очень важному поводу. Они встретились у памятника Пушкину на площади Искусств. Михаил сидел на скамейке, о чём-то думал, уставившись на свои ботинки, в руках – нежный букетик ландышей. Выглядело это трогательно и по-доброму, и Летиция улыбнулась.

Михаил не заметил, как она подошла, и вконец растерялся, будто его застукали за чем-то непозволительным.

– Это вам! Мои любимые, не могу пройти мимо. Купил у метро. Куда пойдём?

Она не могла понять, что с ним происходит. Всегда сдержанный, наполненный человек вдруг стал нерешительным, как лишился стержня, на котором держалось всё его существо. Это напомнило ей Петю, тот точно так же в сложные моменты, когда надо принимать одно-единственное решение, расплывался, отдавался судьбе и тихо плыл по течению, не зная сам, куда это приведёт. У Пети, как у любого человека, всегда был выбор, но он не выбирал, за него выбирал случай и делал его своим заложником. Сравнение было совсем не в пользу Михаила, и это мгновенно опустило её на землю. Они сидели за столиком в «Метрополе», и он так и не решался заговорить о чём-то существенном. Летиция ждала. Она, конечно, могла бы поддержать его и рассказать, например, о готовящихся экспозициях в Русском музее… Да мало ли тем! Не хотелось, и лишь отвечала на его донельзя банальные вопросы.

– Честно говоря, я не думал, что это будет так трудно, – Михаил вертел в руках чайную ложку, словно пытался внимательно разглядеть её со всех сторон. – Выходите за меня замуж…

Он хотел ещё что-то сказать, но передумал, странно улыбнулся, словно пошутил.

Летиция вдруг увидела свои руки и впервые заметила, как отчётливо проступает каждая голубая венка: «Может, похудела, или это возрастное?»

Она быстро спрятала их на коленях. Надо отвечать, а что – не понимала, настолько было всё неожиданно. То, что он хочет объясниться, она чувствовала давно, но не предполагала, что это будет касаться брака. В том возрасте, в котором находился Михаил, заводить семью – не самое простое дело, тем более когда давно привык жить один. И было понятно, что прежде, чем озвучить своё предложение, он долго и мучительно всё обдумал, и это далеко не сиюминутный порыв.

– Ты не ответила, – он впервые решился обратиться к Летиции на «ты».

Их отношения всегда казались ей несколько неестественными. Симпатия была, а чего-то главного не хватало. Чрезмерная правильность и их вечное выканье лишь подчёркивали это. Ну смешно же думать, что он делает ей предложение лишь из страха на старости лет остаться одному. Глупость какая! С другой стороны, в этом есть своя логика, ей тоже не сегодня-завтра стукнет полтинник, и Михаил – отличная партия. А Петя? Господи, а Петя-то тут при чём?! Петя!

Михаил смотрел на неё, вымучивая улыбку, не выпуская ложку из рук, она его явно успокаивала.

– Давай начистоту! Тебя что-то смущает? Скорее всего, ты не понимаешь меня? Я и сам не до конца всё понимаю. Я скажу как есть… Мне просто показалось, что ты, пожалуй, единственная женщина, которую я бы смог вновь полюбить. После смерти моей супруги я был уверен, что это невозможно. Я закоренелый однолюб, и в этом у меня никогда не было никаких сомнений. Я прошу тебя подумать и дать мне ответ. Ну, в общем, это всё, что я хотел сообщить… И ради чего, собственно говоря, приехал.

Летиция медленно перебирала свою жемчужную нитку на шее, смотрела куда-то вдаль и почему-то была совершенно спокойна.

– Тебе идёт жемчуг…

– Да?

«Петру тоже нравился», – подумала Летиция.

– Это мамин… – она сказала это вдруг с такой печалью и неподдельной грустью, что Михаилу стало не по себе, и он решил, что, наверно, поторопился и его приезд выглядит по меньшей мере глупо. Вот так взял и огорошил! Надо было как-то по-другому, но как? Он не знал, вернее, забыл, как это делается. Однолюб! И на что он рассчитывал? Что умная, самостоятельная женщина вот так вот вдруг, без оглядки примет его предложение?!

С Садовой улицы доносились железный скрежет останавливающегося трамвая и редкие сигналы автомобилей, полуденное солнце медленно опускалось над городом, и его необыкновенно мягкий жёлтый свет, проходя через окна, отражался в хрустальных подвесках люстры.

– У меня скоро поезд… Проводишь меня?