Часы бьют полночь (СИ)

Фонарика в сумке не оказалось: видимо, Женька забрал как ещё одно напоминание о том, чего ей вспоминать не стоило. Ну, он считал, что не стоило. Так что света, который помог бы разогнать монстров, у неё больше не было.

А их всё прибывало. Вечерело, и тварей становилось больше, ещё больше, слишком много для обычной зимней ночи.

Это он, что ли, имел в виду, когда писал, будто Новый год — время чудовищ?

— Сколько пачек? — хмуро поинтересовалась женщина за прилавком. Толстая, с дурацкой химической завивкой. Понятно, почему злится: праздник на носу, а она в киоске торчит.

В геенну продавщицу. Не в ней дело.

— Все, — ответила Оля. — Сдачи не нужно.

Если фонарика нет, придётся справляться подручными средствами. Благо, Новый год наступает на пятки, и атрибуты для праздника продаются на каждом углу. Купить их намного быстрее, чем искать новый фонарь в предновогодней магазинной суматохе.

— Всего две осталось, — буркнула та. — Брать будете?

Ожидаемо. Разобрали всё уже небось. Вон и салюты где-то начинают бухать… Хорошо, хотя бы две пачки удалось добыть: в предыдущих двух ларьках и того не оказалось.

— Конечно, — кивнула Оля и улыбнулась. — С наступающим. Счастья вам.

Женщина в киоске недоумевающе нахмурилась и вдруг расплылась в ответной улыбке.

— И вас с наступающим. Пусть всё сбудется.

Принимая из обветренных рук две пачки бенгальских огней, Оля усмехнулась про себя. Слова продавщицы неожиданно хорошо легли на её собственное настроение.

Сбудется. Не может не сбыться. Время чудес, как-никак.

Чудес — и решений.

***

— Куда собираетесь, деушка? — спросили сбоку. — На ёлку небось? А давайте… ик!… вместе!

Как и ожидалось. Уже начали праздновать. Десять часов вечера, до Нового года ещё два часа, но этим только повод дай. А там выдумают, что хотят.

Хорошо ещё, до дома, на который ей указал парень из Женькиной параллели, рукой подать. Хотя в этом маленьком городишке докуда угодно рукой подать. Даже такси брать не пришлось — да и откуда его возьмёшь в этом захолустье вечером тридцать первого числа?

Будь у Оли возможность, такси бы она взяла. Не только пьяных ей стоило опасаться.

— Не интересует, — осторожно увернулась она от покачивающейся фигуры в чёрном пуховике. — И я не на ёлку.

— А зря! — отозвалась фигура. — Ёлка в этом году такая прям! Самое светлое, знаете, ик!.. место в городе! Если захотите, то в Дом культуры местный, там такое… ик!.. представление! Ровно в полночь врубят эту, как её… иллюминацию, во! Такое будет…

— Ага-ага, — вежливо покивала Оля и мышью прошмыгнула под рукой пьяницы, который всё пытался загородить ей дорогу. Не хватало ещё вляпаться в неприятности по пути. Нет у неё времени ни на ёлки, ни на Дома культуры.

Стрелки внутри вращались как одержимые.

***

Первая улица, вторая улица, поворот. Отлично! Она не заблудилась! Ещё пара домов — и Оля окажется в нужном месте.

Она остановилась на мгновение, чиркнула зажигалкой, запалила бенгальскую свечу. Поводила ею по сторонам, отгоняя полупрозрачные лапы, шипастые щупальца, муть, похожую на волосы. Те подступали со всех сторон, но огонь — огонь держал их на расстоянии.

— Так, теперь налево, — пробормотала она про себя и развернулась к переулку. Тот смотрелся раззявленной пастью очередной твари: фонари не горели. Вдали что-то хлюпало.

Прогрохотал сбоку очередной фейерверк. Истошно завыла сирена машины, залаяла в истерике чья-то мелкая псинка, вызвав у Оли нервный озноб: не надо сейчас собак.

Она шумно выдохнула, оставив за собой облачко пара, и нырнула во дворы. Темно, да, страшно, да, но по улице здесь не обойдёшь. Пьяные вроде не орут. А у неё как минимум есть бенгальские огни.

Лучше, чем ничего, хоть и помогают слабо.

Со стороны Оля наверняка смотрелась обычным празднующим подростком: бенгальский огонь в руке, ошалевший взгляд. Блуждающая по лицу улыбка — не радостная, скорее взволнованная. Ситуация напрягала нервы и будила внутри сомнения. А если не получится? А если не доберётся, или не сможет, или не сработает?

Плевать. Должно получиться. Слишком много всего произошло, чтобы она могла отступить. Слишком многое ещё предстояло сделать.

Темнота переулка лизнула лицо и после освещённой салютами улицы показалась особенно кромешной. Только бенгальский огонь и освещал дорогу. Искры шипели, сыпались на снег, наверняка оставляли в нём талые дыры — но этого Оля уже не могла увидеть.

Она сама не поняла, в какой момент зазевалась. До нужного подъезда оставалось несколько быстрых шагов. Ничего не предвещало проблем, ничего не загораживало путь, даже лампочка над входной дверью горела.

И тут над ней нависла туша. Огромная, жирная, истекающая какой-то мерзкой слизью, что не замерзала на морозе. Больше всего похожая на ком грязи, припорошенной снегом, если у грязи, конечно, бывают бесформенные щупальца и широко распахнутые глаза.

От туши пахло хвоей, а грязноватая плоть ощерилась иглами, похожими на еловые.

Щупальце схватило её за лодыжку, и Оля потеряла равновесие. На миг картинка перед глазами расплылась в стремительном движении: её потянули в сторону и вверх. Дёрнули за ногу, перевернули вниз головой.