Часы бьют полночь (СИ)

— Нет, — покачала головой она. — Извини, но не сейчас. Тебе я доверяю, а вот штуке внутри тебя — не очень.

— М-м-м, — он скривился и на ходу провёл рукой по лицу, — ладно, справедливо. Только скажи — ты правда нашла выход? Серьёзно?

Оля почему-то вспомнила смеющиеся глаза Рэны. «Дорогу осилит идущий — так, кажется?».

Интересно, Рэна ждёт её домой к Новому году? Или поняла, что новой знакомой не до праздника? Как она там вообще?..

— Ты бы и сам догадался, если бы внимательнее посмотрел в мамины записи, — улыбнулась Оля. — Просто вряд ли решился бы. Сложно всё-таки и рискованно.

— Ой-вей, мне уже это не нравится, — Женька выдохнул в воздух облачко пара и наконец перевёл взгляд на неё. Брови медленно поползли вверх — похоже, он только-только рассмотрел, как выглядит её куртка.

— Что? — с вызовом покрутилась вокруг себя Оля, на миг сбившись с темпа.

Видок у неё, конечно, был тот ещё: пятна и следы зубов на пуховике, ошмётки слизи в волосах. Копоть с пальцев и грязь с лица она стёрла перед визитом в гости, но чёрный мазут из комнаты наверняка вернул всё на круги своя.

— Вау. Ты из какой канавы вылезла? — поинтересовался наконец Женька, оглядывая Олю. Та усмехнулась.

— Да так, — задумчиво произнесла она, — зажгла по пути… кое-какую ёлочку.

— Э… пожалуй, я не хочу ничего об этом знать, — отозвался Женька. — Хотя нет, хочу. Но потом. Сейчас мне намного интереснее, куда мы идём.

А ведь и точно, она же ему не сказала!

Поначалу Оля не придала внимания разговорам, обрывки которых витали в воздухе весь день, но теперь, когда им угрожала опасность, дурацкие сплетни неожиданно сложились в кристально ясную картинку.

— В самое светлое место в городе, — улыбнулась она. — Туда, куда эта штука точно не сунется.

Женька замер, как будто налетел на невидимую стену. Оля по инерции сделала несколько шагов вперёд и обернулась, лишь когда не обнаружила его рядом.

Он стоял в шаге от неё и почему-то держался правой рукой за ближайший дорожный знак. Обычный, покосившийся: то ли «дети», то ли «пешеходный переход», в полумраке не рассмотреть. Таких полно в каждом городе.

— Ты чего? — недоумевающе спросила Оля.

Ситуация точно что-то напоминала. Нечто похожее с ними уже случалось. Только… наоборот?

— А, эм, — кажется, Женька и сам не понимал, что происходит, — это… не я. Понимаю, что звучит странно, но это не я.

Он дёрнулся, пытаясь оторваться от знака, но пальцы, что стискивали металлическую трубу, не разжались ни на миг.

— Видишь?

— Вижу, — Оля кивнула и подошла поближе. Глянула Женьке в глаза: да, всё ещё красные. Всё ещё отсвечивают всполохами. — Знаешь, что с этим делать?

— Понятия не имею, — досадливо отозвался он и дёрнул ещё раз — безуспешно. — Я, конечно, пробую, но походу этой штуке слишком не понравилось упоминание «светлого места», так что без вариантов. Пальцев вообще не чувствую, как будто заморозкой бахнули, и… забери у меня фонарик.

— Что? — не поняла Оля. Женька так быстро сменил тему, что до неё не сразу дошло, о чём он вообще толкует. — Забрать… фонарик?

— Да, из кармана куртки, быстро! Пока оно до него не добралось и не расплющило нахрен.

Окрик подействовал на неё, как удар кнута. Оля быстро придвинулась поближе к застывшей у столба фигуре и выудила из кармана пальто уже ставший привычным фонарик. Задумчиво повертела вещицу в пальцах.

— Хм, слушай, а если я…

— Можешь попробовать, — Женька пожал плечами, насколько позволяло положение, и дёрнул ещё раз. Бесполезно. — Но не факт, что поможет. И ещё… ты помнишь, что случилось в прошлый раз?

— Да уж, — она вздохнула и убрала фонарик. — Если ты слетишь с катушек, станет только хуже.

Откуда-то сзади раздался грохот, уже не похожий на фейерверки, и сменился звоном падающих на тротуар осколков. Снега на дорогах не было: вычистили к Новому году.

— Фонарь взорвался, — отметил Женька. — Добралось-таки. Как назло, а.

Оля задумчиво сунула руку в карман. Попробовать с фонариком? Или с бенгальским огнём, как более щадящим вариантом? С чем ещё можно?

Решать нужно было быстро: похоже, мазутная масса с кучей кластерных отверстий приближалась. Не хватало снова попасть в её лапы, то есть отростки.

Толстая ткань пуховика блокировала ощущения, и Оля почти не заметила, когда Женька легонько толкнул её в грудь свободной рукой.

— Иди уже, — вздохнул он. — В то «светлое место». Мне эта хреновина вряд ли что сделает, я им ещё нужен, а ты… ну, может, и выберешься. Утром встретимся, когда будет получше.

Говорил Женька спокойно, но кого он, спрашивается, пытался этим спокойствием обмануть? Уж точно не её.

И это сейчас? После всего, что она сделала, после всех её возвращений, после плана, придуманного с таким трудом? После поездки на Север, синяков на руках и ногах, следов на шее, потери и возвращения памяти ей предлагают просто уйти?

Да он издевается, что ли?

— Никуда я не пойду, — решительно помотала головой Оля и шагнула к дорожному знаку. Вцепилась в его пальцы, тисками сжимавшие металл. — Офигел совсем?