Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Мистер Боскоуэн нарисовал картину дома у мостика через канал — «Уотерсайд» или «Уотермед»… Так он, вроде бы, называется? Я сегодня там проезжала.

— Вон по той дороге, да? И дорогой-то не назовешь, верно? Больно уж она узкая для дороги. А дом совсем на отшибе. Не хотела бы я в таком жить. Слишком уж там одиноко. Ты не согласен, Джордж?

Джордж издал звук, выражавший слабое несогласие, хотя, возможно, и презрение к женской трусости.

— Там Элис Перри живет, да, — сказала миссис Копли.

Тапенс тут же оставила мистера Боскоуэна в покое и с готовностью кивнула. Она уже усвоила, что с миссис Копли, которая постоянно перескакивала с одного на другое, всегда лучше соглашаться.

— Странная парочка, — заявила миссис Копли, и Джордж что-то согласно замычал.

— Довольствуются собственным обществом, это точно. Не очень-то общительны, прямо скажем. А видок у нее… Второй такой, как Элис Перри, во всем белом свете не сыщется.

— Сумасшедшая, — изрек мистер Копли.

— Я бы не сказала. С виду-то конечно… Эти ее волосы… Так и летают. И пиджаки у нее все какие-то мужские, и сапоги безразмерные… А уж какую ахинею порой несет! Или вдруг начинает отвечать невпопад. Но я не сказала бы, что сумасшедшая. Странная, только и всего.

— А людям она нравится?

— А ее здесь толком никто и не знает, хотя они уже столько лет там живут… Сочиняют о ней всякие небылицы…

— Какие небылицы?

Миссис Копли не только не возражала против прямых вопросов, но, наоборот, искренне радовалась, что может на них ответить.

— Ну, что духов по ночам вызывает. Тарелку крутит. Огоньки, мол, ночью у них по дому бродят. И книги она странные читает. Ну, в которых всякие штуковины нарисованы — круги там со звездами… Но я так вам скажу: если у кого не все дома, так это у Амоса Перри.

— Он чересчур простоват, — снисходительно сказал мистер Копли.

— Да, тут ты, вероятно, прав. Всем говорит, что любит свой сад, а в садоводстве не разбирается.

— У них же всего полдома, да? — сказала Тапенс. — Миссис Перри любезно пригласила меня зайти.

— Да что вы? Правда? Ну, не знаю, не знаю, по мне, так не дай Бог там оказаться, — отозвалась миссис Копли.

— Их половина в полном порядке, — заметил мистер Копли.

— А разве другая нет? — спросила Тапенс. — Фронтальная часть… Та, что выходит на канал.

— Ну, о ней много чего рассказывают. Оно и понятно, там уж сколько лет никто не живет. Говорят, есть в этом доме что-то странное. Впрочем, ничего конкретного никто не говорит. Все быльем поросло. Дом-то построили больше ста лет назад. Говорят, сначала там держали одну красивую леди — для нее и построили, а заказал все это дело один из придворных господ.

— Из придворных королевы Виктории[156]? — заинтересовалась Тапенс.

— Ну, это вряд ли. Разборчивая она была, старая-то королева. Нет, по-моему, это было еще раньше. Во времена одного из Георгов[157]. Так вот этот джентльмен все наведывался к своей даме, наведывался, а однажды вечером они поссорились, и он перерезал ей глотку. Вот что говорят.

— Какой ужас! — воскликнула Тапенс. — И его за это повесили?

— Нет. Не такой он был дурак. Говорят, он, чтобы избавиться от трупа, замуровал ее в камине.

— Замуровал в камине?!

— Ну, вообще-то разное говорят… Я, например, слышала, что она была монашенкой и сбежала из монастыря, вот почему ее и пришлось замуровывать. Именно так в женских монастырях всегда и делают.

— Но ведь не монашенки же ее замуровали?!

— Нет-нет. Все он, ее возлюбленный, убивец. Потом заложил камин кирпичом и обил железом. Во всяком случае, больше ее, бедняжку, никто не видел. А у нее такие наряды были, что грех не заметить. Некоторые, разумеется, говорили, будто она уехала с ним. А может, вернулась туда, где жила раньше. Люди, бывало, слышали, как из дома доносятся какие-то звуки, а ночью видели там огоньки… Многие и сейчас с наступлением темноты боятся к нему подходить.

— А что было потом? — спросила Тапенс, полагая, что, копаясь в столь древнем прошлом, она ничего не добьется.

— Да много чего, я толком и не знаю. Если не ошибаюсь, дом этот купил один фермер по фамилии Блоджик. Только он там недолго прожил. Он ведь из этих был, из «фермеров-джентльменов». Дом-то ему нравился, только вот землей он пользоваться не умел, вот, в результате, и продал. Он потом сколько раз переходил из рук в руки… И каждый раз приезжали строители и что-то там меняли… новые ванные и тому подобное… Одно время, по-моему, дом достался какой-то парочке, которая разводила цыплят. Но у него уже тогда была дурная слава. Впрочем, все это было еще до меня. По-моему, одно время сам мистер Боскоуэн подумывал его купить. Это когда он нарисовал с него картину.

— А какого же возраста был мистер Боскоуэн, когда он бывал здесь?

— Да лет, я бы сказала, сорока, а может, и старше. Интересный был, в некотором роде, мужчина. Правда, толстоват немного. А уж до девок охоч — мама моя!

— Гм, — мрачно хмыкнул мистер Копли.

— Да ладно тебе, все знают, какие они, эти художники, — сказала миссис Копли. — Слишком часто ездят во Францию, вот и набираются тамошних манер.

— Он не был женат?