Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Она повела Тапенс по узкой лестнице на второй этаж. Они прошли через спальню с двуспальной кроватью — очевидно, комнату четы Перри, а из нее через боковую дверь прошли в соседнюю комнату. В ней находились умывальник и высокий шифоньер кленового дерева. Больше ничего. Миссис Ланкастер подошла к шифоньеру, поковырялась в задней его части и вдруг с неожиданной легкостью отодвинула его в сторону. Вероятно, он был на колесиках, и легко откатился вглубь стены. За шифоньером — довольно странно, подумала Тапенс, — оказалась каминная решетка. Над каминной доской висело зеркало с небольшой полочкой, а под полочкой стояли фарфоровые фигурки птиц.

К удивлению Тапенс, миссис Ланкастер резко дернула птичку посередине. Очевидно, ее фигурка была вмонтирована в каминную доску. Тапенс быстро притронулась к птицам — все они стояли довольно прочно. В результате манипуляций миссис Ланкастер что-то щелкнуло, и камин отошел от стены.

— Не правда ли, здорово? — сказала миссис Ланкастер. — Ее сделали очень давно, когда перестраивали дом. «Нора священника»[194] — так называли когда-то эту комнатку, но я не думаю, что это и в самом деле была нора священника. Нет, к священникам она не имеет никакого отношения. Я и тогда так не считала. Пойдемте дальше. Вот где я теперь живу.

Она нажала еще раз. Стена перед ней отодвинулась, и они оказались в большой привлекательной комнате, окна которой выходили на канал и на холм напротив.

— Славная комнатка, правда? — сказала миссис Ланкастер. — Какой вид. Она мне всегда нравилась. Я ведь жила здесь в то время, когда была девочкой.

— А, понятно.

— Несчастливый дом, — сказала миссис Ланкастер. — Да, люди всегда говорили, что это несчастливый дом. Я думаю, вы знаете, — добавила она. — Я, пожалуй, закрою. Береженого Бог бережет, так ведь?

Она протянула руку, и дверь, через которую они прошли, встала на место. Послышался резкий щелчок — механизм сработал.

— Я полагаю, — сказала Тапенс, — комнату отгородили, когда решили использовать дом в качестве тайника.

— Тут многое изменили, — сказала миссис Ланкастер. — Садитесь, пожалуйста. Вам какой стул — высокий или низкий? Сама я предпочитаю высокий. Ревматизм замучил, знаете ли. Вы, наверное, подумали, что там и вправду может оказаться тельце ребенка, — добавила миссис Ланкастер. — Нелепая идея, право. Вы так не думаете?

— Да, наверное.

— Полицейские и воры, — снисходительно сказала миссис Ланкастер. — В молодости мы бываем такими глупыми, вы же знаете. И все такое. Банды… ограбления… они так влекут человека в молодости. Думаешь, что грабить банки — самая удивительная вещь на свете. Я и сама так думала. Поверьте мне… — она наклонилась и похлопала Тапенс по колену… — поверьте мне, это не так. Честное слово. Я так когда-то думала, но хочется чего-то большего, вы знаете. Никакого особого удовольствия в том, что грабишь и тебе это сходит с рук, нет. Разумеется, нужно еще все хорошо организовать.

— Вы хотите сказать, что миссис Джонсон, или мисс Блай, как там вы ее называете…

— Ну, разумеется, для меня она всегда была мисс Блай. Но по какой-то причине — она говорит, чтобы все было проще, — время от времени она величает себя миссис Джонсон. Но она никогда не была замужем, вы знаете. О нет. Она закоренелая старая дева.

Снизу до них донесся стук.

— Боже мой, — сказала миссис Ланкастер. — Это, должно быть, вернулись Перри. Я и думать не думала, что они так скоро вернутся.

Стук повторился.

— Может, нам следует впустить их? — предложила Та-пенс.

— Нет, дорогая, этого мы не сделаем, — сказала миссис Ланкастер. — Не выношу, когда мне мешают. У нас ведь такой приятный разговор, не правда ли? Я думаю, мы просто останемся здесь… О Боже, теперь они кричат под окнами. Посмотрите, кто это.

Тапенс подошла к окну.

— Это миссис Перри, — сказала она.

Снизу мистер Перри кричал:

— Джулия! Джулия!

— Какая наглость, — сказала миссис Ланкастер. — Я не позволяю людям вроде Амоса Перри называть меня по имени. Это уж, право, слишком. Не беспокойтесь, дорогая, — добавила она. — Здесь мы в полной безопасности. И мы можем вести нашу беседу. Я вам все о себе расскажу… У меня и впрямь была очень интересная жизнь. Такая насыщенная… Иногда я думаю, мне следовало бы описать ее. Я запуталась, видите ли. Я была дикая, и я спуталась, ну, право, с обычной шайкой преступников. Другого слова нет. Некоторые из них были весьма сомнительные личности. Но имейте в виду: среди них были и очень милые люди. Весьма приличные.

— Вроде мисс Блай?

— Нет-нет, мисс Блай никогда не была с нами. Только не Нелли Блай. О нет, она очень набожная, очень церковная. И все такое. Но есть и другие церкви с иными представлениями. Возможно, вы это знаете, а?

— Я полагаю, есть много различных сект, — предположила Тапенс.

— Да, должно быть, для обычных людей это секты. Но есть другие, необыкновенные люди, у которых особый путь. Вы понимаете, что я имею в виду, дорогая?

— Не очень, — сказала Тапенс. — А вы не думаете, что нам следует впустить Перри в их дом? Очень уж они нервничают.