Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

Он вспомнил, как они высадились на маленький причал. Гребцы с той же привычной сноровкой выгрузили Пуаро из лодки. Остальные члены группы, смеясь и болтая, сразу ушли вперед, и Пуаро, который провозился на причале, поправляя плащ и потуже завязывая шнурки, пришлось спешно их догонять, карабкаясь в гору по довольно унылой тропинке, зажатой между кустами и деревьями. Пуаро как раз уже начал проклинать всех и вся, когда кусты вдруг расступились, и он очутился на открытой площадке, с которой лесенка вела вниз. То, что он увидел там, внизу, сразу же поразило его своей нереальностью. Казалось, духи стихий из древних ирландских баллад покинули свои уютные жилища-холмы, чтобы создать здесь необыкновенно красивый сказочный парк. Создать не тяжким трудом, а одним взмахом своего волшебного посоха. От этого парка невозможно было оторвать взгляд. От всех этих цветов и кустарников, от струй фонтана, от дорожки вокруг него — от всего этого колдовского, прекрасного и совершенно неожиданного мира… Невозможно было представить, что на месте этого сада прежде находилась каменоломня — настолько все здесь было исполнено гармонии. Посреди самой высокой части острова пролегала глубокая лощина с ровными склонами, за ней мерцала серебристая гладь залива, а еще дальше синели подернутые дымкой вершины холмов…

Пуаро вдруг очень захотелось, чтобы именно тот ирландский сад настолько запал в душу миссис Ллуэллин-Смайд, что ей захотелось создать точно такой же, и она, не скупясь на расходы, купила старый забытый карьер в этом спокойном и безыскусном, поистине старозаветном уголке сельской Англии. А потом принялась подыскивать подходящего, пусть и дорогостоящего раба, который сумел бы выполнить ее повеление. И нашла — замечательного молодого человека по имени Майкл Гарфилд. Привезла его сюда, щедро оплатила работу, а со временем даже построила ему дом… И Майкл Гарфилд, подумал Пуаро, восхищенно осматриваясь вокруг, полностью оправдал ее надежды.

Пуаро подошел к скамейке, предусмотрительно установленной в месте, откуда сад был виден лучше всего, и попытался представить, как все это будет смотреться весной. Вдалеке тянулись ввысь молодые деревца бука и белели, тронутые черным узором, тонкие стволы березок. Всюду кусты терновника, белой дикой розы, конусы можжевельника… Впрочем, Майкл Гарфилд позаботился и об осеннем убранстве сада, нарядив его в золото и багрянец кленов и высадив пару клиантусов. Извилистая тропинка вела в цветущие заросли то ли утесника, то ли метельника — Пуаро никогда не был силен в ботанике. Из всего невероятного разнообразия флоры он благоволил только тюльпанам и розам. Их он распознавал сразу.

Создавалась полная иллюзия, что все это выросло само по себе и без малейшего вмешательства человека. И, однако, это было совсем не так. Каждому растению отвели строго определенное место, просчитанное до дюйма[216], — и Этой крохотной былинке, и вон тому кусту, который так яростно взметает вверх свои золотисто-багряные ветви. О да! Каждому кустику, каждому цветку заранее предназначался именно тот кусочек пространства, куда их поместили. И что самое удивительное, растения… подчинились.